Искатель, 2001 №9 - Станислав Васильевич Родионов

— Что именно из?..

— А, ты понял. Хорошо. Двуногие следы сделал, разумеется, я. Очень просто, брал лапы от разных трофеев и прикреплял их к паре старых сапог. Просто и хитро. Ты, во всяком случае, на это попался. Наполовину медведь, наполовину лев. Но ты не забыл, что видел еще и другие следы?

Уэзерби теперь ничего не забывал, потому что не мыслил осознанно.

— Росомаха? — предположил он.

— Превосходно, Джон. Превосходно. Помнишь, мы однажды изучали эти следы вместе. Лет десять уже прошло. Ты сказал что-то в том роде, что росомаху никогда нельзя приручить. Да, это оказалось нелегко. Мне пришлось вырастить росомаху в неволе, чтобы хоть как-то ее контролировать. Но у меня ведь всегда получался контакт с дикими животными. Приручить ее по-настоящему мне, конечно, не удалось. Я просто «спустился по лестнице развития» и встретился с росомахой на ее уровне. Она знает, что я необходим для ее выживания, и мы охотимся вместе, как равные.

— Боже мой, — выдохнул Уэзерби.

— Теперь она довольно охотно заходит в клетку, — продолжал Байрон. — После убийства это сложнее, но я справляюсь. Видишь, как все просто, если разобраться? Как эффективно! — Рука Байрона обхватила рукоятку топора. Уэзерби никак на это не отреагировал.

— А теперь вопрос, Джон… Что ты собираешься делать?

Байрон чуть согнул ноги в коленях — поза готовности. Ему эта ситуация нравилась чрезвычайно.

— У тебя нет ни шанса, — молвил Уэзерби.

— Я не об этом. Ты знаешь, что от страха я свободен, во мне страха нет. И в этом смысле я, возможно, сумасшедший. Приятное сумасшествие. Но я очень хотел, чтобы ты пришел, Джон. Может быть, ты единственный из живых, у кого есть шанс победить меня. Маленький шанс. Я был разочарован, когда увидел, насколько ты изменился. Как легко сейчас с тобой справиться. Ты попытаешься убить меня, Джон? Или сообщишь в полицию? Сколько же осталось от человека, которого я знал?

— Трудно сказать, — пробормотал Уэзерби. Потом добавил: — Осталось достаточно.

— Идем. Я покажу тебе мою кровожадную зверюшку, — проговорил Байрон, вдруг отступая от стены. Топор он оставил на месте, и Уэзерби не отреагировал на его резкое движение. Байрон прошел мимо него, близко, и Уэзерби проводил глазами то место у него между лопаток, попав в которое, пуля убьет. Он пошел следом за Байроном. Тот распахнул двери, ведущие в погреб, и погрузился в темноту. Уэзерби вошел сразу за ним. Было очень темно. Какое-то мгновение он не видел Байрона. Но потом Байрон включил свет. Росомаха злобно оскалилась в своей клетке, ее резкий запах заполнил тесное помещение. Тридцать фунтов когтей, клыков и чистой ярости, она обратила свой ненавидящий взгляд на Уэзерби. А он смотрел на нее — маленькое чудовище, способное привести в ужас большого медведя и обратить в бегство стаю волков. Байрон стоял рядом с клеткой. Он улыбался. Уэзерби неохотно оторвал глаза от гипнотического взгляда зверя и посмотрел на Байрона. При виде того, что находилось дальше, за Байроном, у него перехватило дыхание.

Со стены на него смотрели стеклянными глазами три человеческие головы, прикрепленные к изящным дубовым дощечкам. Губы кривились так, будто каждая мертвая голова вот-вот издаст рычание. А с потолка свисало на крюке, зацепленном за скальп, лицо человека, которого Уэзерби знал и который ему нравился. Голова Аарона Роуза чуть повернулась, и Уэзерби увидел его лицо глаза в глаза: выражение невыразимого ужаса еще усиливалось для зрителя каплями густой крови, медленно стекавшей из обрубка шеи. На горле беловато поблескивала кость. Байрон сделал широкий «представительский» жест:

— Мои трофеи.

Улыбка, игравшая на его лице, исчезла. Он нагнулся, руку положил на замок клетки. Росомаха инстинктивно потянулась когтями, потом неохотно спрятала их, когда Байрон другой рукой погладил ее по шее.

— Ну? — спросил Байрон.

Уэзерби не шелохнулся.

— Это стремительный зверь, Джон… Возможно у тебя будет время для одного выстрела. Но и я тоже быстрый.

— Не здесь, — молвил Уэзерби.

У Байрона дугою выгнулись брови.

Уэзерби знал, что он должен сделать. Сделать во что бы то ни стало, за пределами правильного и неправильного, за пределами ненависти и страха… ценою своей жизни, если потребуется.

Уэзерби стал передергивать затвор. Патроны вываливались на бетонный пол и катились по нему, тупо позвякивая. Он считал щелчки. Байрон тоже считал. Загнав патрон в патронник, Уэзерби остановился.

— Две пули, Джон? — спросил Байрон.

— Давай сюда своего зверя.

— А. Так. Я недооценил тебя, Джон.

Байрон все так же поглаживал росомаху. Гладить росомаху невозможно, но Байрон это делал. Он был способен на нечеловеческие действия, ибо от обычных людей ушел далеко. Но в какую сторону ушел? Был ли он чем-то большим, чем человек — или чем-то меньшим? Росомаха терлась о его руку, однако глаз не сводила с Уэзерби, и ее челюсти то и дело приоткрывались в предвкушении.

— Если я ошибался, Джон… — медленно проговорил Байрон. — Если людей уже нельзя спасти, то, по крайней мере, я спас тебя. — Он опять улыбнулся.

— Здесь? — спросил он.

— Нет. Под открытым небом.

— Намного лучше.

— Я пойду в сторону скал.

— Прекрасно.

— Не медли, Байрон.

— Да. Разумеется.

Уэзерби пошел обратно, к лесенке. Сначала он пятился, но потом повернулся спиной к Байрону. Байрон одобрительно кивнул.

— Скоро увидимся, — обронил он.

Уэзерби было страшно.

Но это был здоровый страх. В отличие от прошлых ночей, сейчас все его чувства были обострены, кровь бурлила, а мышцы оставались спокойными, их не стискивало болезненное напряжение. Он улыбался в темноте, шагая по гребню холма. Каждая деталь местности живой картой фиксировалась у него в мозгу. Одинокое облачко не спеша подплывало к луне. Когда оно закроет луну, станет совсем темно. Уэзерби это вполне устраивало, он в свете не нуждался. Ему очень хотелось жить, но наконец он понял Байрона. Уж это, во всяком случае, Байрон осознал. Уэзерби любил жизнь, и поэтому в его винтовке было только два патрона…

Перевел с английского Л. Дымов

К. Б. ДЖИЛФОРД

УБИЙСТВО В 199… ГОДУ

История эта началась, когда Пол 2473 натолкнулся на старую книгу. Он сразу же сообразил, что это такое. Как-то раз он побывал в Отделе Микрофильмирования, где до уничтожения переснимались наиболее ценные издания. Эта старинная на вид книга одновременно вызывала в нем и любопытство и страх.

Натолкнулся он на нее в четверг, когда пришел на еженедельные занятия учебного взвода, которые проводились в сельской местности недалеко от города.