Игра в кости - Камилла Лэкберг

Он протянул руку через стол и успел коротко поприветствовать ведущих, прежде чем вступительный ролик закончился и они вернулись в прямой эфир.

– Да, да, – сказала Карин, глядя в камеру, – именно так все и происходило на острове Эланд в конце лета. – Наш гость – министр юстиции Никлас Стокенберг, ставший объектом того нападения. Добро пожаловать, Никлас!

– Спасибо, – Никлас сверкнул самой лучезарной и доверительной министерской улыбкой.

– Никлас, на вас напали с ножом прямо на улице. Преступник явно хотел причинить вам вред или даже убить. Что вы думаете об этом сегодня? Как вы вообще себя чувствуете?

– Просто фантастически по сравнению с тем, как бы я чувствовал себя, если бы у него получилось, – Никлас криво улыбнулся и тут снова посерьезнел. – Конечно, такие события не проходят бесследно. Еще раз хочу поблагодарить тех, кто занимается моей безопасностью и почувствовал угрозу задолго до меня.

– Выдвигается множество версий, что напавший не был сумасшедшим одиночкой и за ним стояли куда более организованные силы. Как вы это прокомментируете?

Никлас замялся. Его собственные подозрения почти совпадали с теориями заговора в «Твиттере», при этом он помнил, как важно ограждать общественность от вещей, о которых ей лучше не знать.

– Прежде всего, хочу поблагодарить прокурора за фантастическую работу на суде против А́льбина Юханссона. Он обстоятельно изложил суть дела, исчерпывающе прокомментировал факты и предъявил конкретные улики. Альбин находится там, где должен быть, а я, в свою очередь, рад возможности поднять вопрос о взаимосвязи между статистикой преступности и так называемой реформой психиатрической помощи 1990-х годов.

Никлас бросил быстрый взгляд на Тора, спрятавшегося в тени камер, и тот коротко кивнул. Правда состояла в том, что, стоял ли за покушением безумец-одиночка или нечто большее, не кто иной, как Тор, спас министру жизнь. Если бы не его наметанный глаз и молниеносная реакция, не сидеть бы сейчас Никласу в студии.

– И после этого вы решили не брать больничный, а сразу вернулись к работе, – напомнил Александр Летич. – Повлияло ли покушение на то, как вы видите свою миссию в качестве министра юстиции?

Никлас глотнул кофе и сделал вид, что задумался. На самом деле этот вопрос ему задавали большее количество раз, чем он мог сосчитать.

– Нет, не думаю, – был ответ. – Мы работаем над созданием правового общества, и мое мнение о том, что это такое, не изменилось. Смогло бы большее количество полицейских на улицах предотвратить происшествие на Эланде? Возможно. С другой стороны, увеличение количества полицейских – всего лишь повязка на кровоточащую рану. Временная мера. Прежде всего нужно устранить причину возникновения раны. Необходимо быть уверенным, что больше этого не повторится. И здесь перед обществом стоят большие задачи.

– Что вы скажете тем, кто боится? – спросила Карин Магнуссон, мысленно перелистнув страницу своих записей.

На включении этого вопроса настоял пресс-секретарь. Никлас был несколько удивлен, когда телевизионщики согласились.

– Страх – это эмоция, – ответил он, – и ее трудно отключить. Но важно помнить, что Швеция – одна из самых безопасных стран в мире. Посмотрите на Иран, Россию, Китай, Египет, Турцию, Афганистан, Катар… там у людей есть все причины для страха. Но здесь? Если вы никак не связаны с преступными группировками, риск столкнуться с чем-то по-настоящему опасным исчезающе мал. – Ведущие закивали с серьезными лицами. – Даже на Эланде, – добавил Никлас и улыбнулся.

Он взял со стола чашку и хотел было отпить кофе, как вдруг заметил что-то странное под большим пальцем. Что-то висело на ручке чашки. Никлас заметил это и в прошлый раз, но оставил без внимания. Теперь же разглядел привязанный к ручке кусочек ткани – маленький зеленый ярлычок, какие, как он знал, использовали сотрудники студии. Похоже, кто-то таким образом отметил его чашку, чтобы не перепутать с другой.

– Вопрос личного характера, – продолжал Летич. – Сколько времени пройдет, прежде чем вы перестанете оглядываться на это событие?

Никлас моргнул. Такого не было в утвержденном им сценарии. Министр не любил говорить о себе. В таких случаях велик риск обвинений, что он путает личное с общественным. Похоже, пресс-секретарю министерства будет о чем поговорить с продюсером SVT.

Никлас улыбнулся и посмотрел на ведущего. Он пытался понять, задан ли вопрос из чистого любопытства, или за ним стоит какая-то хитрая уловка. Затем перевел взгляд на чашку. Передвинул большой палец. На зеленом ярлычке действительно что-то было написано. Но точно не его имя.

Там была цифра «восемь» с закрашенной нижней половиной.

Точь-в точь как на той визитной карточке.

И после нее число «одиннадцать».

Потому что оставалось одиннадцать дней.

Тот, кто прицепил это к его чашке, был в этой студии. Несмотря на охрану и все предупредительные меры Тора.

Паника охватила Никласа и заполнила все тело. По рукам и ногам пробежал колющий холодок. Больше всего на свете Никласу хотелось броситься прочь, но он заставил себя остаться. Как-никак, прямой эфир. Никлас смотрел в чашку, пока не успокоился. Только после этого поднял взгляд на ведущего.

Тор как будто все понял по его выражению лица. Никлас увидел, как он прошептал что-то на ухо продюсеру, и та, в свою очередь, подала ведущим сигнал прерваться.

– Вам трудно об этом говорить? – задал следующий вопрос Летич, который как будто ничего этого не замечал и по-своему интерпретировал реакцию министра.

– Иногда, – вздохнул Никлас и прочистил горло. – Если говорить о том, сколько времени должно пройти, прежде чем я перестану на это оглядываться, то… я никогда не перестану этого делать.

Между тем в студии поднялась суматоха. Охранники заняли позиции у всех выходов. Никлас знал, что это бессмысленно. Того, на кого они охотятся, здесь уже нет. Потому что еще не время.

Сообщение не допускало иных толкований. Охрана не имеет значения. Когда придет его день, Никласа ничто не спасет. Ему не уйти.

Сейчас Кристеру лучше, чем обычно, удавалось игнорировать разносившуюся по всему офису рождественскую музыку. Все его мысли занимало нечто иное, притаившееся в дальнем уголке памяти. Кристер изучал дела других пропавших без вести людей в надежде обнаружить хотя бы какое-то сходство со случаем Юна Лангсета. С тем немногим, что они знали об этом. Но ничего такого не видел.

Мелькали страницы с фотографиями тех, кого стерли с лица земли. Иногда напрашивались вполне правдоподобные объяснения этому. Вот психически больная Ольга из дома престарелых, которая так и не была найдена. Или некто Хорхе, несколько страниц судимостей, явная связь с преступной бандой. Пропал навсегда, после того как, по словам сожительницы, ушел на