Все равно мы все сдохнем. Игра Писателя - Анастасия Борзенко

— Из этих убогих, что сидят с ценой информацией хоть кто-то знал жертву? Последнюю или предыдущие? Знал, Алла?

Алла покачала головой. Ей тоже все это не нравилось и, если бы ее воля, тоже разогнала всех, но тогда поднимется еще большая шумиха… Благо, стажеров достаточно, их она и заняла сбором показаний и заявлений от потенциальных свидетелей.

— Я вызвала бывшего жениха Алины Барашкиной, может он чем сможет помочь… Хотя, не знаю. Такая приятная девочка… Она преподавала иностранные языки в центре обучения, ничего особенного не совершала. Вела обычный образ жизни…

— Да не важно, — закашлялся Портнов, — образ жизни роли не играет. Иначе у нас в компании жертв не было бы шлюхи… Снова этот знак, что и у последней жертвы.

— Хоть все части тела целы… — покачала головой Алла.

— Что с этого толку ее родственникам…

— Никого нет, был брат, но после развода родителей они не общались, прошло около пятнадцать лет со дня его смерти…

— А родители?

— Умерли. Свою личную жизнь она ни с кем не обсуждала… Был жених, но в прошлом году его увела лучшая подруга и они сыграли свадьбу. Ни с кем из них Алина не общалась.

— Вот такая сука жизнь… — Портнов шумно выдохнул табачный дым и развесил на доске фотографии с татуировками на теле жертвы.

— Значит, теперь у нас еще и Гиппократ. Но это странно…

— Что странно?

— «Причиняй боль, а не смерть» — это он так интерпретировал знаменитое — «Не навреди…» Но она не имела отношение к медицине. Это и странно… А еще, смотри на всю спину надпись, такие длинные надписи он еще не делал…

Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem piene praestaturum.

Ilium nempe parentum meorum loco habiturum spondeo, qui me artem istam docuit, eique alimenta impertirurum, et quibuscunque opus habuerit, suppeditaturum.

Victus edam rationem pro virili et ingenio meo aegris salutarem praescripturum a perniciosa vero et improba eosdem prohibiturum. Nullius praeterea precibus adductus, mortiferum medicamentum cuique propinabo, neque huius rei consilium dabo. Caste et sancte colam et artem meam.

Quaecumque vero in vita hominum sive medicinam factitans, sive non, vel videro, vel audivero, quae in vulgus efferre non decet, ea reticebo non secus atque arcana fidei meae commissa.

Quod si igitur hocce jusjurandum fideliter servem, neque violem, contingat et prospero successu tarn in vita, quam in arte mea fruar et gloriam immortalem gentium consequar. Sine autem id transgrediar et pejerem contraria hisce mihi eveniam.[17]

— Клятва Гиппократа?

— Клятва Гиппократа. Простынка, которой он ее укрыл на экспертизе, по предварительным данным — ничего… Обычная простынь из обычной больнички.

Таких тысячи… Тысячи, тысячи таких простыней!

Алла рассматривала фотографию спины жертвы, буквы как и прежде, ровные и аккуратные, словно Писатель никуда не спешил… Сделать такую татуировку за час невозможно, значит, у него было время. Было достаточно времени.

— В качестве перевода он не предлагает свою трактовку, как было ранее… Он просто переписал клятву врача Российской Федерации…

— Но зачем?

— Я думаю, это подсказка на другую жертву… Круг в основании черепа с этой надписью «Malus» — зло… Алина Барашкина злилась на какого-то врача? Какой-то врач злился на Алину Барашкину. Что, что я не понимаю! Алла, я не понимаю…

Портнов достал из сумки бутылку с коньяком и сделал несколько жадных глотков.

— Ты… — Алла хотела вырвать бутылку, но сдержалась. Бес толку.

Портнов начал читать вслух:

Получая высокое звание врача и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь:

честно исполнять свой врачебный долг, посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека;

быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну,

внимательно и заботливо относиться к больному,

действовать исключительно в его интересах независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств;

проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии;

хранить благодарность и уважение к своим учителям, быть требовательным и справедливым к своим ученикам, способствовать их профессиональному росту;

доброжелательно относиться к коллегам, обращаться к ним за помощью и советом, если этого требуют интересы больного, и самому никогда не отказывать коллегам в помощи и совете;

постоянно совершенствовать свое профессиональное мастерство, беречь и развивать благородные традиции медицины России. [18]

Он хлопнул себя по лбу.

— Алла, Алла, быстро мне мед карту Алины Барашкиной. — Портнов заметался по кабинету, пытаясь совладать с мыслями. Несколько глотков коньяка придали ему столько энергии, что он был не в силах остановиться.

Он не видел в этом дурного, не пил почти месяц, и несколько глотков не повредят. А рассудок с благодарностью ответил на этот жест и принялся думать трезво. Как бы странно это не звучало. Наконец…

— Карта… — Алла тихо протянула папку, — Уже изучили, все как у всех… Ничего хронического и страшного, никаких абортов…

— А… Прививки? — Портнов рассматривал фотографии снимки. — Алла, куда делают прививки детям? Которые всем делают, ну еще в роддоме, потом в саду и школе…

Алла пожала плечами.

— В плечо, в…

— Так срочно пусть найдут медика, и он напишет, он распишет совпадают ли следы уколов! И если совпадут, мне найти все фамилии всех врачей из роддома, яслей, поликлиники, которые могли делать прививки в детстве Алине Барашкиной! И анализ снимков, куда он кому колол уколы… Нет! — Портнов закричал и остановился, — Нет… Это снова подсказка… Снова, Алла, понимаешь, снова?

— Но… Может, объяснишь?

— Нет времени. Совсем нет времени! Я еще раз пересмотрю все снимки и перечитаю все досье, и… Ты можешь идти.

Алла была в недоумении, нет уж, она не позволит ему напиться… Портнов словно прочел ее мысли и протянул бутылку с коньяком:

— Бери, бери с собой и иди. Пожалуйста, иди, Алла…

В кабинет неуверенно постучали и заглянул сержант Волочков.

— Прошу прощения, я…

— Ты что, что ты? Что? — рассвирепел Портнов, ему не нравился этот молодой выскочка. Содрать бы эти облезлые усики, чтобы не изводили своим нелепым видом.

— Пришел Антон Полежаев… Он… — молодой человек старался не входить в комнату и говорил из-за дверей, так ему было спокойнее.

— Да, спасибо, — поблагодарила Алла. — Это бывший жених Алины Барашкиной.

Портнов дернулся и покрутился