Приют Русалки - Лэй Ми
На меня волна за волной накатывала усталость. Опухшие от слез глаза защипало еще больше. После того как я с трудом закончила писать домашку по математике, уже не могла даже приподнять голову от изнеможения, поэтому, прежде чем одолеть последний лист теста, мне было необходимо умыться холодной водой – это помогло бы немного взбодриться.
Аккуратно открыв дверь, я пересекла коридор и направилась в ванную. Папа еще не спал: он сидел на табуретке около входа, держа в обеих руках ту игрушку, и приклеивал дверь машины. Увидев меня, тихо произнес:
– Написала домашнее задание?
Я отрицательно мотнула головой и аккуратно обогнула банку с резко пахнущим клеем.
В ванной я как следует умыла лицо. Холодная вода и слабый аромат мыла взбодрили меня. Насухо вытерев лицо и руки, я захватила сушившиеся на подоконнике белые кроссовки: нужно было убедиться, что они высохнут до рассвета. Хотя кроссовки и старые, но у меня нет других вариантов: на завтрашнюю церемонию поднятия флага я могу надеть только их.
И тут в моем мозгу словно что-то взорвалось.
На уже пожелтевшей поверхности кроссовок красовались хаотичные темно-синие пятна. Из-за того, что ткань была наполовину мокрой, эти пятна расплылись. В то же время я почувствовала знакомый запах, заполняющий мой нос.
Это были чернила.
Я представила себе, как Су Чжэ, зажав в руке кисть, красит мои белые кроссовки; на его лице злобная, но довольная усмешка. Странно, но я не разозлилась; мой мозг был занят обдумыванием другой проблемы: что же мне делать завтра? Я буду знаменосцем с белыми кроссовками в синих пятнах. И это увидят несколько сотен человек со всей школы – как я буду поднимать флаг Китая, стоя около флагштока.
Более того, среди всех пар глаз за мной будут наблюдать и его…
Как же поступить?
Я схватила кроссовки и быстро пошла в комнату, минуя отца. Возможно, он поднял голову. А возможно, и нет…
В углу комнаты висела маленькая доска – когда-то я использовала ее для того, чтобы обучать Су Чжэ. Около нее лежали несколько маркеров, которые я тайком взяла в школе. Хоть бы помогло… Я мазала маркером поверх пятен и одновременно размышляла.
И действительно, спиртовой маркер сильно осветлил темно-синие пятна. Я выкинула его и вернулась в ванную – взять щетку. Папа недоуменно смотрел на меня, бегающую туда-сюда.
– Что ты делаешь?
У меня не было настроения отвечать ему. Я была обязана спасти мои белые кроссовки.
Наконец, когда я начистила их зубной пастой, мое сердце немного успокоилось. Я даже подумала, может, получится восстановить их – и будут как новые… Затем, глянув на сморщенный тюбик пасты, снова забеспокоилось: как же мне объясниться завтра утром перед мамой?
Еще не придумав хорошую отговорку, я внезапно подумала: было бы хорошо, если б завтра пошел дождь. Церемонию поднятия флага отменят – и я не стану посмешищем для всей школы…
Тогда, забыв про израсходованную пасту, я начала молиться богу. Я просила, чтобы завтра утром пошел дождь – необязательно сильный; главное, чтобы он продолжался до утренней самоподготовки.
А затем я разревелась.
Я не знала, есть ли еще в мире такая девочка с позорными кроссовками, с выдавленным тюбиком зубной пасты, несколькими маркерами и незаконченным тестом по английскому, и все это валяется вокруг нее, пока она молится богу о дожде…
Поплакав, я успокоилась. Отодвинув в сторону домашнее задание, взяла блокнот и записала эту фразу, дожидаясь дождя, которого, похоже, завтра все-таки не будет.
* * *
Цзян Юйшу приоткрыла крышку кастрюли – и стекла ее очков мгновенно покрылись влагой. В нос ей ударил густой смешанный запах ребрышек, стручковой фасоли и картофеля. Взяв ложку, Юйшу попробовала суп – и, довольная, выключила газ.
Зайдя на балкон, она приоткрыла окно: целый день погода была хмурой, однако не упало и капли дождя. Только перед закатом подул несильный ветер, неся с собой ароматы конца весны и начала лета. Внизу несколько стариков играли с детьми, домохозяйки снимали белье с веревок. Цзян Юйшу, высунувшись дальше, посмотрела на угол дома: там стояли двое младшеклассников – один повыше, другой пониже – и обменивались открытками. Все-таки их отпустили пораньше…
Цзян Юйшу достала из холодильника помидоры и, порезав на маленькие кусочки, опустила в сахар. Этот простой ужин можно было назвать подвигом. Развязав фартук и отправив кусочек помидора в рот, она направилась в гостиную посмотреть телевизор. Параллельно поглядывала на часы: 17:10. Именно в эту минуту Цзян Тин, должно быть, возвращается домой вместе с одноклассниками. Возможно, по дороге она возьмет шашлычок из тофу, или балют[1], или еще что-нибудь… Цзян Юйшу надеялась, что это не повлияет на ее аппетит за ужином.
Юйшу откинулась на спинку дивана и принялась бесцельно перещелкивать каналы: сейчас везде шла реклама, попался лишь один канал с сериалом. Юйшу посмотрела его какое-то время, но поняла, что интереса у нее он не вызывает. Если б Сунь Вэймин еще был здесь, он бы вперся в экран и смотрел до бесконечности…
Вспомнив его, Цзян Юйшу почувствовала тоску. Затем, снова взяв пульт в руки, переключилась на местный канал: здесь шло музыкальное шоу с тайваньской группой «Террористы». Женщина не знала их, однако эту песню крутили по телевизору уже несколько дней – возможно, Цзян Тин знает о них больше… Вновь глянула на настенные часы: 17:26. Еще немного – и дочь будет дома…
Она встала с дивана и зашаркала к столу рядом с телевизором – там лежала счетная книга. Цзян Юйшу закрыла ее и убрала в сумку; туда же отправились калькулятор с футляром для очков. Она привела в порядок остальные вещи, лежащие на столе, – чтобы дочери было удобнее делать уроки.
Прибравшись, Юйшу снова взглянула на часы. 17:35. Она вернулась на кухню и, завязав фартук, открыла кастрюлю с супом. От ребрышек, смешанных со стручками фасоли и картофелем, больше не валил
