Невостребованная личность - Татьяна Дементьева
– А ты знаешь?
– Мама позвонила мне в первый же день твоего появления на ферме, она была точно тебе не рада. У твоей прабабушки, точнее, у Марины Николаевны была дочь – Анна, которая была первой любовью моего отца, ей тогда около шестнадцати было, а ему восемнадцать где-то и закрутилось у них да завертелось, Анна забеременела. Марина Николаевна сразу им сказала: поезжайте в город! В общежитие поживёте, образование получите да ляльку воспитаете достойно. В деревне жизни не будет. А дед мой Иван колхозом грезил и сказал, что бабу он и здесь найдёт работящую. А это вот всё… так, юношеское увлечение! И… не забыл добавить, что если Федя уедет, то не сын он ему больше! Что ферму сожжёт, а сам повесится.
– Замечательно придумал, – сказала я.
– Да уж! Не знаю, как отец после такого искренне полюбил это дело! По собственной воле подневольник, получается. Неважно это всё. Короче, семьи разругались вдрызг! Анна уехала в надежде, что Федя за ней поедет, а он остался. Ему этой фермой мозг полоскали с самих пелёнок, как и нам, собственно, – Влад налил по ещё одной стопке, – родилась у Анны дочка Лиза. Анна с ребёнком на руках, без образования не особо кому-то нужна. У матери только денег просила, в письме писала для Лизоньки, а на самом деле пробухивала сама и кавалеры её. Лиза росла, в этом всём варилась! И в двадцать лет родилась у неё дочка – Алёнка. От собутыльника какого-то очередного. Лиза прислала бабушке письмо радостное, что мол: «Марина Николаевна, поздравляю, прабабкой стала!», и, естественно, денег попросила. А Марина Николаевна денег не дала, у неё как раз в это время сын от пьянки в петлю полез. Решила бабушка с синим змием бороться с той поры.
– Прекрасный тост, – сказала я.
Мы, не чокаясь, выпили налитые стопки, и Влад продолжил.
– В общем, Марина Николавна Лизке написала ответное письмо: «готова приютить их с дочкой новорождённой, кров даст да накормит». Тогда дед ещё жив был, вдвоём они потянули по-любому. А Лизе оно надо? Ты как думаешь?
– Нет…
– Вот именно! Не надо! Лиза ответное письмо прислала, где бабку проклинает! А в твоей записке говорилось про его обязательства… точнее, не так… В общем, говорилось там, что он, мой отец, – Влад никак не мог собраться. После выпитой бутылки мне тоже было сложновато, – короче… Марина Николаевна написала, что Фёдор Иваныч своим поступком загубил жизнь Аньке и Лизе, а теперь и ты, Алёнка, по их пути пошла! По наклонной дорожечке, так сказать! Ещё закажем? – Влад поднял пустую рюмку.
– Не, ты чё я уже всё.
– Так вот, Марина Николаевна сказала, что ты – это шанс для моего бати, грехи отмолить. Написала, что по голове ты получила и память отшибло напрочь.
– Получается, твои думают, что я – это как Борька в завязке?
– Ну мать сказала, ты пришла вся побитая, как дворовая собака, и в тулупе старом.
– Так и было.
– Не знаю, о каких ты там родственниках переживала, не приедет никто. Я бы им даже сообщать не стал, приедут и иконы на бутылку выменяют.
– Ты думаешь всё так плохо?
– В этих краях люди пьют, пока не упадут, и это норма, а если у нас говорят «пьющий», то по меркам нормальных людей это мрак.
– А Алёна то где?
– Где-то она точно есть, – с улыбкой сказал Влад.
Мы выпили много, и язык у меня развязался.
– А у вас в семье принято, что ли, девок бросать?
– Не понял.
– Я про Катю говорю. Ты же бросил её, уехал учиться, а она ждала, а ты приехал с другой. Сердце разбил, – блин, я же обещала не говорить, но уже поздно.
– Это вообще такой бред, – Влад провёл ладонью по лицу, – мы с Катей выросли вместе, она мне как сестра! Не больше и не меньше. У нас ничего не было! Это всё ей мать моя напридумывала. «Вы прям жених и невеста», «Вот для вас-то мы ферму и поднимаем». Катя уши развесила, на себя примерила роль хозяйки, и всё тут. Школа не нужна, ничего не нужно, всего «добилась». Она сейчас такая же, как в те четырнадцать, в голове пусто, – Влад постучал по столу пальцем, – а мать мне её пихает, даже теперь. А я ни одну не хочу видеть, ни вторую.
– А Катя, вообще-то, тебя ко мне ревнует, – с улыбкой сказала я, – она не знает про наше «родство»?
– Понятия не имею, что она знает, историю отца с Анной старались скрыть, но тут же и шага нельзя сделать без посторонних глаз. Думаю, перед Катькой никто не отчитывался, кто ты такая.
– Смотри, – я ткнула пальцем в окно.
По тропинке к строящимся домам уверенным шагом направлялся Фёдор Иваныч, за ним, прихрамывая и пошатываясь, топал Борис. Фермер успел переодеться, а Борис помыться.
– Родителей в школу вызвали, – хохотнул Влад.
– Игорю Александровичу наверняка не понравилась драка при гостях, надеюсь, эту сволочь уволят, или, по крайней мере, удалят с территории турбазы.
– Наивная, подрались и подрались… на ферме всё как было, так и останется.
– Ты-то сам хочешь быть на ферме?
– Нет, не в том виде, в котором она сейчас как минимум.
Владу была неприятна эта тема, а мне не хотелось лезть в это грязное бельё.
– Спасибо за помощь, я думала ты говнюк изначально, – сказала я.
Влад ничего не ответил, просто кивнул. Так прошёл день похорон.
Пора приходить в себя и зарабатывать деньги на врача.
Глава 13. Нападение.
Утро началось в четыре часа. Ольга Маратовна растолкала меня словами: «Пора идти на дойку!».
«Ничего не перепутала?». Очень хотелось мне ей ответить, но Катя, еле дыша, лежала закутанная в одеяло по самую макушку. Что-то подобное должно было случиться. Девчонка в последнее время сама не своя, нервничает, дёргается, изводит себя ревностью. Часто замечала её сидящей на улице без верхней одежды, а на вопрос «ты чего здесь сидишь?», отвечало кратко: «дышу». Появление Влада, в совокупности с напряжённой работой по подготовке праздника, окончательно подорвало её здоровье.
– Она так со вчерашнего обеда лежит, – сказала Маратовна, глядя на Катю, – одевайся, я даже не собираюсь с тобой ничего обсуждать, сегодня ты работаешь за неё!
Голова трещала как отбойный молоток, кажется, вчерашняя водка не успела выветриться. Дойка с похмельной головой – что может быть лучше?
Наступил ноябрь, дома и в коровнике тепло, но до них ещё добраться. Нехотя встаю, одеваю дедов тулуп, бабкины сапоги и топаю доить.
