Невостребованная личность - Татьяна Дементьева
Пол скрипнул. За моей спиной кто-то стоял.
– Смотрю, никак не угомонишься, – констатировал Влад.
– Просто коротаю время, доброе утро, – сказала я и закрыла новости.
– Не лезла бы ты в эту историю, местные сами разберутся.
– Я не лезу, просто интересуюсь, это разные вещи.
– Мне надо поесть и договорится с Артёмом о машине. Или ты поедешь в тракторе? – спросил он с улыбкой.
– Очень смешная шутка! Я как-то об этом не подумала.
– Дождёмся отца ещё. Сказал, что с нами, он ведь знал твою бабушку.
От этого заявления я потеряла дар речи.
– Чего? Влад! Ты помнишь, что… в морге будут проблемы?
– Не будет, – он многозначительно посмотрел на меня, – рот открывай поменьше, тогда пройдёт гладко.
Вчерашнее волнение вернулось, кто ещё заявится на похороны без приглашения?
– Дети, привет! – со второго этажа спускался фермер.
Фёдор Иванович надел чёрную рубашку и джинсы, единственный, кто был подобающе одет. Навалившиеся проблемы забили мозг на сто процентов, про свой внешний вид я забыла окончательно.
– Алён, так не годится, есть правила, которые нерушимы! Переодевайся.
– Фёдор Иваныч, у меня нет ничего подходящего, может, так? Под пальто всё равно не видно! – сказала я.
– Это не важно, – отмахнулся Влад, дожёвывая бутерброд, – даже не смотри на меня так.
–У Кати возьми платок на голову хотя бы! Правила на то и правила, надо следовать, – Фёдор Иванович не терпел нарушения традиция, – а ты Влад, можешь и дома посидеть.
В этом фермер прав! Хотя бы платок надо надеть. «Хороним, как попал! Могли вообще вырыть яму в огороде перед избой, скинуть тело да закидать земелькой! Ей же всё равно, а огороду польза! Надень хоть платок!», возмущался внутренний голос.
Катя на дойке, – я могла влезать без спроса в её тумбочку, но после утреннего недопонимания не хотелось усугублять. Пока мои спутники завтракали, пошла к ней.
– Кать, ты тут? – крикнула я в коровнике.
– Тихо ты! Сюда иди, – сказал Катя со второго этажа.
Секунду спустя я стояла у матраса Бориса. На нём, весь побитый, вдрызг пьяный, лежал владелец. Катя склонилась над лицом пьянчуги в растерянности.
– Он точно живой? – спросила я, пнув его в ногу.
В ответ послышалось мычание.
– Алёна, блин! Ему и так досталось!
– Ничего удивительного, уверена, сам напросился.
– Так нельзя, ему надо помочь! Принеси аптечку, – сказала Катя, прощупывая пульс на шее Бориса.
– Кать, что ты делаешь? У него есть пульс! Вот он мычит, лежит и…, походу, обмочился, – на штанах мастера на все руки расплывалось пятно. – Ну точно! Погляди, сейчас у коров дождь пойдёт! – сказала я хохотнув.
От возмущения Катя встала от «постели больного».
– Ты никого вокруг не жалеешь, только себе да себе, сходи за аптечкой, сказала! – для полноты образа Кате не хватало топнуть ножкой.
– Кать, что ты планируешь найти в аптечке? Его избили, даже порезов нет. Что ты там найдёшь, скажи мне? – Катя стояла молча, по-видимому, застоявшийся мозг, скрипя, начал работать, – я не пойду никуда, пришла спросить разрешение взять у тебя платок на похороны.
– Почему все вокруг должны тебе помогать? Твои трудности важнее остальных?
– Ты сейчас это обсудить хочешь? Или похороны человека менее значительны, чем помощь заядлому алкашу? Какие мои трудности конкретно ты решала? – меня бесили нападки без аргументов.
– Эгоистка, ты! Платок в полке верхней лежит, но он зелёный, – ответила Катя, – хотя тебе, наверное, всё равно что подумают другие.
– Спасибо! – как-то грубо у меня вышла благодарность.
А где был Борис прошлой ночью, а позапрошлой? За что его избили? Не буду скрывать, Бориса я ненавидела, возможно, он талантливый механик и электрик, но даёт ли это право вести себя так? Похотливый алкаш изо дня в день трётся на турбазе и присматривается к женщинам, неужели ни у кого нет подозрений, что это может быть он?
– Ты где пропала? Ехать пора, – ворчал Влад.
– Там Борис бухой в коровнике спит, избитый. Катя с ним, – ответила я, а почему мне надо скрывать? С какой стати? Надеюсь, его выгонят!
– Знаю, его ночью Игорь Александрович привёз, подрался с водителем на турбазе. После похорон поеду к Игорю, пообщаемся. И вообще, Боря – это моя головная боль, не приставай к нему, – сказал Иваныч.
Неприкосновенность Бориса раздражала, Серёга молодец, давно пора вмазать уроду! Катя тоже, «ему надо помочь», надо помочь обществу избавиться от него.
Темно-зелёный платок лежал на самом дне выдвижного ящика. Я схватила его и вытянула. Остальные вещи свалились в неопрятную кучу: «Прости Катя, я эгоистка и мне пора бежать», но в дверях совесть проснулась.
– Нет, так нехорошо! – сказала я пустой комнате.
Вернувшись к полке, подобрала выпавшее бельё, между одеждой лежала сплющенная коробка, «Ксилазин»– транквилизатор для рогатого скота, конечно, ему самое место в спальне, помешанная девица! Вещи я сложила не очень опрятно, всё равно лучше, чем на полу оставить.
Артём дал машину по той же схеме, что и вчера, мы закинули их на рынок и отправились в морг. Влад и Фёдор Иваныч сидели спереди, я на заднем сидении.
– Алён, из твоих, кто приедет? – спросил фермер.
– Только я.
Фёдор Иваныч громко вздохнул и начал причитать, этот тон ни с чем не перепутать:
– Вот так живёшь, Алён, всю жизнь для детей, а они на похороны не приезжают. Всё им даёшь! А они… отца и мать забывают! Уезжают где попроще! Где спину гнуть не надо и руки пачкать!
– Отец, не начинай! – рыкнул Влад, – Родители думают о детях, когда обрекают на гнутые спины и грязные руки? Может, каждый сам будет решать, что для него счастье и где ему быть?
Тема явно наболевшая, а мне не давал покоя другой вопрос.
– Почему Борису всё спускается с рук?
– Что всё? – не понимающе спросил фермер.
– Он пьёт, он ведёт себя мерзко, он пристаёт ко всем юбкам!
– А ещё он мастер своего дела, помогает деревенским и берёт немного. Бориса знает каждая собака, местные тащат всякий хлам, а он его чинит, а платят чем? Самогоном. Ну пьёт он и что? Пристаёт… к тебе он приставал? Ни к кому не пристаёт он, «комплименты» у него такие. Кодировать его надо, ко-ди-ро-вать.
– Вы про убийства слышали вообще? – спросила я и поймала на себе злой взгляд Влада в зеркале заднего вида. Взгляд говорил: «ЗАТКНИСЬ!».
– У тебя, Алёна, времени свободного много? Может, вернём в распорядок дойку? Как интернет появился, так и Бориса гнать надо, и убийства появились, делом надо заниматься.
Нет, здесь не о чем разговаривать. Зассанец, его любимый питомец, и никаких убийств фермер
