Все равно мы все сдохнем. Игра Писателя - Анастасия Борзенко
— Бесит… — устало прошептала Майя. — Бесит.
Лампа теперь сияла так ярко, что она зажмурилась, но свет продолжал разливаться в висках синими и красными пятнами… Закрывать глаза не помогало, не помогало и накрывать голову покрывалом, эти синие и малиновые блики словно просачивались сквозь материал и проникали глубоко в рассудок.
— И ты бесишь! — она вскочила и дернула за шнур этой мерзкой лампочки, которая изводила ее сначала недостатком света, а потом его избытком. Майя закричала от звука, как увидела, что лампа — это рычаг к люку на потолке.
Крышка легко поддалась и затряслась. Так вот где выход… Из люка выбросилась длинная веревочная лестница. Точно, чудес не бывает, выход должен был где-то быть, она все перерыла, а оказалось все так просто!
Майя поднялась и положила руки на лестницу. Она выберется из этого чертового места. Руки тряслись, но Майя старалась не поддаваться панике. Сейчас главное быть спокойной… Несколько метров по тоннелю вверх и снова люк над головой… Майя подняла руку и что есть сил нажала, люк поддался легко и открылся.
Она оказалась в большой светлой комнате. Дверца в полу, тайник вел в тайное помещение, вот почему там не было окон! А лестница была приделана к дверце, чтобы без труда можно было попасть наверх снизу.
Майя выбралась, аккуратно закрыла люк и поправила ковер, она поднялась и огляделась. Первой мыслью было бежать что есть сил, но она сдержала себя, сначала надо успокоиться, действия в панике еще никого ни к чему хорошему не приводили. Надо успокоиться и оглядеться.
Но как только Майя огляделась, ее затошнило и скрутило в области желудка. Она уже была в этом доме. Очень давно, еще в детстве…
Последний раз, когда праздновали день рождения Маши В этой самой комнате был накрыт стол и стояли подарки, бегали и смеялись дети… Все тот же стол, все тот же ковер и все та же люстра… Майя зажала себе рот руками, чтобы не закричать.
Вот здесь у окна они сидели и разговаривали с Машей… На ней красивое белое платье и волосы заплетены в алые ленточки. Мысли лихорадочно завертелись и она вспомнила тот самый день…
— Это мой самый несчастливый второй день в жизни! — сказала Маша и улыбнулась, но я люблю тебя, Майя и никогда не забуду.
— А какой первый самый несчастливый день? — спросила Майя.
Маша вздохнула и помотала головой.
— Не хочу о нем говорить, а то он обидеться.
— Кто обидится?
Маша затряслась и прижалась к Майе:
— Тихо, он все слышит и обидеться на меня! Понимаешь?
Девочка легонько ототкнула от себя подругу ей казалось, что она ее разыгрывает:
— Нет, я хочу, чтобы ты сказала!
— Если я скажу, он накажет тебя и накажет меня за это… — вздохнула Маша. — Подожди меня здесь…
Девочка куда-то убежала и вернулась через минуту с шкатулкой. Она сомневалась, но все же открыла крышку и достала из нее фотографию, на ней был изображен белокурый голубоглазый мальчик, его лицо было точной копией Маши.
— Это мой братик… — горько вздохнула она.
— А где он сейчас?
— Далеко на небесах, у ангелов. Но я разговариваю с ним. И в первый самый плохой день… — Маша заплакала и Майя заплакала, глядя на нее. Она была не рада, что настояла и теперь Маша плачет, а у нее праздник…
— Вот вы где! — к ним подошла мама Маши и вздрогнула, когда увидела фотографию. — Отдай, — сухо произнесла она и забрала снимок.
— Он мой, он мой, — закричала Маша, — Отдай, отдай, а то хуже будет!
Майя не знала, что ей делать и просто убежала подальше, к другим детям…
Странно, почему воспоминания вернулись лишь сейчас… Майя прошлась по комнате и оказалась в коридоре. Несколько комнат с одной стороны и несколько с другой, а вот эта была комнатой Маши…
Она толкнула дверь и вошла. Все, как и прежде, словно здесь никто не жил много лет, правда, на полах и мебели ни пылинки… Майя подошла к комоду с фотографиями и едва не закричала. На всех фотографиях был приклеены вырезанные головы детей, и все были подписаны красивым ровным почерком: «первый гольф», «первое путешествие в горы», «первая любовь»…
Майя схватилась за голову, это были головы с фотографий Маши и того мальчика, фотографию которого она показывала. И Юля Карпова тут… Вместе с ним и надпись «Первая любовь». Она и забыла их всех уже… Странно, провести вместе столько лет и совсем про все забыть.
«Второй самый несчастливый день моей жизни, Майя…» «Он разозлится и накажет меня…» «Отдай, или сделаешь только хуже…»
Майя опустилась на холодный пол. Что же было потом… Что же было потом?
На празднике все дети танцевали и пели песню в честь именинницы, как Майя почувствовала, что у нее что-то на волосах, как выяснилось позже, это была зеленая краска, кто-то из детей налил на голову краску. Все молчали и смотрели, а Майя плакала, ее светлые волосы стали зелёными и тугие капли попали на лоб и щеки, еще и платье залапано… Тогда в комнату вошла мама Маши, выключила музыку и грозно спросила:
— Кто это сделал?
Все молчали, многие дети едва скрывали смех, многие плакали от того что не хотелось взбучки, но громче всех плакала Маша.
— Он испортил мне праздник! — топнула она ногой. И обернулась к Майе, — Говорила же, не надо расспросов!
— Маша, в комнату, — громко сказала мама. — А Вас всех я попрошу одеться, позвоню родителям и скажу, что праздник окончен.
Позже, когда все дети разошлись, а Маша все рыдала у себя в комнате, мама Маши помогла Майе отмыть волосы. У них все получилось, от мерзкой краски не осталось ни следа и Майя с благодарностью обняла женщину. Мама Маши обняла ее в ответ и аккуратно взяла личико девочки в свои теплые ладони:
— Пускай это останется между нами, хорошо? — беспокойно спросила она.
Майя кивнула, она не понимала, что произошло и почему Маша так себя повела.
— Ей просто очень тяжело, когда вырастешь ты все поймешь, и она поймет, а сейчас надо просто запастись терпением…
Тогда Маша вошла вбежала в ванную и что есть сил обняла ее.
— Он раскаялся и просит прощения, ты прощаешь его, Майя? Ты же простишь его, правда?
Майю затрясло. «Он просит прощения» … Но кто он, черт
