Сиротка для врага. Огонь и Тьма - Ульяна Чертовских

— Да-да, — я поспешила его успокоить. — Просто немного задумалась. Всё в порядке, — я улыбнулась, стараясь придать лицу как можно более безмятежное выражение. — А куда мы едем? — увидев экипаж, который ожидал нас за воротами академии, я немного удивилась.

— Скоро узнаешь, — профессор Де Кроу умостился рядом со мной на сидении, дав команду ехать прямо по дороге.

Не знаю, сколько прошло времени. Мне показалось, не меньше часа. Профессор Де Кроу дремал, привалившись спиной к сиденью экипажа. Я поглядывала по сторонам, периодически выныривая из своих мыслей.

И тогда в столовой и сегодня в холле мне показалось, что Рика тяготит общество Марисы. Что же тогда заставляло парня терпеть эту наглую девицу. Почему-то мне сейчас хотелось, чтобы так оно и было. Вот не пара она ему! А кто же тогда пара? Мысли стремительно метались в голове, перепрыгивая с одной на другую, но неизменно все они вертелись вокруг Рика.

— П-р-р-р, приехали, — мои мысли прервал голос возницы, который остановил экипаж у старого кладбища.

Массивные, когда-то, должно быть, величественные кованые ворота, теперь покосившиеся и рыжие от ржавчины, были задушены в мертвых объятиях сухих, одеревеневших плетей дикого плюща. Они цеплялись за прутья, словно костлявые пальцы скелета, не желавшего отпускать свою добычу.

По обе стороны от ворот, на постаментах, покрытых мхом и временем, застыли две жуткие статуи. То были не скорбящие ангелы, а нечто древнее и зловещее — стражники с пустыми глазницами и искаженными гримасами, в которых читалось не предупреждение, а обещание беды. Их каменные фигуры, изъеденные непогодой, казалось, впитывали в себя последние лучи угасающего дня, отливая тусклым свинцом.

Тишина здесь была не просто отсутствием звуков — она была живой, плотной, давящей субстанцией, в которой повисало собственное дыхание. Ее разрывали лишь два звука: нервный, сухой шелест опавшей листвы, перекатываемой по земле словно невидимой рукой, и редкое, хриплое карканье вороны, невидимой глазу, но ощутимо близкой. Воздух был холодным, влажным и пахлом прелыми листьями, сырой землей и чем-то еще… чем-то древним, остывшим, словно прах.

Прямо как в самых мрачных фильмах ужасов, от которых щекочешь нервы в безопасности уютного кинозала. Но здесь не было экрана, отделяющего от этой жути. Здесь она была настоящей, осязаемой, и по моей спине, предательски и медленно, пополз леденящий мороз, заставляя похолодеть кончики пальцев.

Удивлённо вскинув брови, я уставилась на профессора в ожидании объяснений. Мой взгляд, наверное, полный немого ужаса и миллиона вопросов, требовал от него немедленных, пусть даже самых пугающих, объяснений.

— Прости, Ирэна, что я привёз тебя сюда в твой день рождения, но я решил, что именно сегодня ты должна быть здесь. Пойдём, моя девочка, — мужчина протянул мне руку, приглашая проследовать за ним.

Мы шли между рядами могил, направляясь к центру кладбища. Чем дальше мы шли, тем сильнее трепетало моё сердце в предчувствии скорой встречи.

Профессор Де Кроу вывел меня на небольшую площадку, в центре которой возвышался памятник, и остановился.

— Дальше — сама, — его голос прозвучал необычно тихо, почти шепотом, полным невысказанного участия. Он сделал легкий жест рукой в сторону памятника, давая мне понять, что этот путь я должна пройти в одиночестве.

Сердце забилось чаще, ноги стали ватными. Я робко, почти неслышно, сделала первый шаг, затем другой, медленно приближаясь к могиле, как будто боясь спугнуть тишину, обитающую здесь. Памятник был высечен из темного, полированного гранита и представлял собой изящный постамент, на который с двух сторон, застыв в вечном прыжке, опирались передними лапами две величественные рыси. Одна была чуть выше, мощнее, вторая — изящнее, с плавными линиями. Но что заставило мое сердце остановиться, так это их глаза. Они горели ровным, глубоким янтарным светом — точь-в-точь как камни в моем кулоне, который я сжимала в липких от волнения пальцах. На постаменте золотыми буквами была выгравирована надпись “Витор и Даяна Де Линкс” и ещё что-то на неизвестном мне языке.

Горло сдавило спазмом. Судорожно вздохнув, я упала на колени.

— Мамочка, — шептала я, проводя рукой по фигуре рыси. — И папа с тобой… — и тут стена, годами сдерживавшая всю боль, все одиночество и все невыплаканные слезы, рухнула. Я разрыдалась. Это были не тихие слезы, а рыдания, выворачивающие душу наизнанку. Невыстраданное, дикое, нечеловеческое горе, наконец, вырвалось на свободу и затопило меня с головой. Потоки слез текли по лицу, соленые и жгучие, опустошая до дна, вымывая из меня все силы, всю ярость, всю тоску. Но по мере этого опустошения, сквозь разрывающую грудь боль, стало проступать странное, почти необъяснимое чувство облегчения. Словно я, наконец, сбросила с плеч неподъемную ношу, которую тащила всю свою жизнь. И на смену ей, в опустевшую душу, начала медленно вливаться новая, неведомая дотоле сила — спокойная, тихая и несокрушимая. Когда плакать уже не осталось сил, я затихла и просто сидела у подножия памятника.

Как жаль, что судьба распорядилась именно так. Хотя, скорее не судьба, а злые маги. Если бы не они, сидели бы мы сейчас все вместе за праздничным столом, и все были бы счастливы. Не было бы столько горя и смертей вокруг. Сколько ещё семей они осиротили, даже подумать страшно. Горестно вздохнув, я обернулась. Профессор Де Кроу стоял рядом, не тревожа меня. Его печальный взгляд был устремлён куда-то вдаль.

— Спасибо, вам. Это лучший подарок за всю мою жизнь, — я подняла на мужчину полный благодарности взгляд. Но почему вы не привезли меня сюда раньше?

— Я сам узнал, что их похоронили именно здесь только два дня назад. Конечно же я сразу отправился сюда. Прости, но я должен был сделать это без тебя. Так было нужно, — не задавая более никаких вопросов я подошла к профессору и крепко обняла его.

— Спасибо вам ещё раз.

Несмотря на то, что родители погибли уже давно, могила не выглядела заброшенной. Скорее наоборот. Площадка вокруг была усыпана мелкими камешками. Вокруг не было следов никакой сорной растительности, что свидетельствовало о том, что за захоронением ухаживали.

— Твой народ помнит и чтит их, — профессор Де Кроу кивнул в сторону памятника.

— Мой народ? — я переспросила, не понимая, о чём речь.

— Да, Ирэна. Ты не ослышалась — твой народ. Именно твой. Пусть Колум Де Блэк и поработил их, но управлять ими можешь только ты. И спасти их от неминуемой гибели можешь тоже только ты.

— От какой гибели? О чём вы говорите?

— Не помню, рассказывал я тебе уже или нет. Каждому клану подчиняются простые люди. Правители же, в свою очередь, оберегают свой народ и подпитывают магией.