Дальний билет - Михаил Сидорович Прудников
— Да на кой черт мне эти номера! — сказал Карл. — И потом, кто станет запоминать семизначные цифры?
— Ну, хотя бы тот, кто в будущем рассчитывает на круглую сумму… скажем, методом шантажа… Так что я скорее должен был советовать тебе запоминать эти цифры. — Розен рассмеялся. — Шучу.
— Ты слишком много сегодня шутишь, Отто, — сказал Карл.
— Да? — Розен внимательно посмотрел на Карла. — Ну, решим, что ты и здесь прав.
Цифры стали преследовать Карла. Он понял, что эта информация не устареет и нужно непременно сохранить ее. Утром он тратил два часа на специальную тренировку, раздобыв для этого телефонную книгу. Открывая ригу наугад, Карл заставлял себя зазубривать все расположенные на странице номера. Вскоре он делал это достаточно легко.
Для запоминания цифр, мелькавших перед ним в конторе Клюгге, он использовал свои старые способности играть в шахматы вслепую — располагал их на воображаемом поле белых и черных клеток и потом без труда восстанавливал дома. Он завел оригинальный тайник для хранения своих записей — расчетную тетрадь хозяйки, которую та фетишизировала и наверняка спасла бы при любом пожаре. Ему значительно помогали слабые способности хозяйки к арифметике, из-за которых каждая оборотная страница была посвящена умножениям и делениям, и среди этих действий он спокойно мог располагать свои цифры. Особо Карл радовался тому, что даже при условии, что эта книга заинтересует гестапо и они обнаружат там цифры Карла, наверняка досужие следователи сочтут их за какой-то шифр и сломают свои головы над разгадкой его.
Лишь одно по-прежнему было плохо. Человек с паролем не появлялся.
Клюгге загружал Фрейнда время от времени, но тогда начальство отпускало Карла без каких-либо расспросов и он сам назначал день своего возвращения в комендатуру. Обычно с молчаливого поощрения Клюгге Карл, закончив работу по оформлению документов, делал вид, что занят ей, а на самом деле проводил досуг в кафе, или с Розеном, или на прогулках, которые он посвящал раздумьям.
Надо сказать, что Карла весьма поразили откровения Розена по поводу возможного поражения Германии.
«А сам-то я уверен в этом поражении?» — неожиданно спросил себя Карл.
И оказалось, что этот вопрос он раньше не обдумывал. Предстояло разобраться — почему. То ли он был безоговорочно уверен в крахе фашизма, то ли, несмотря на любой исход, вставал на борьбу с ним. Ответить на такой вопрос было немаловажно. Уверенность в скором поражении фашизма диктовала одну тактику, готовность погибнуть в неравной борьбе с ним — совершенно другую.
Карл многое бы отдал сейчас за возможность побеседовать с Вознесенским. Этим размышлениям он и посвящал свои прогулки.
Оккупированный город жил как за опущенными шторами. Ничего не выносилось на улицу — местное население выходило из дому лишь при крайней необходимости либо по команде. Но Карл знал, что за стенами происходит многое, что не дает покоя Киршке. Уличная тишина была обманчивой и тем неожиданней разрывалась вдруг ночными выстрелами, причем среди погибших все чаще оказывались офицеры вермахта.
Взгляд человека, с которым встретился Карл на улице, поразил его. Мужчина в достаточно хорошем костюме смотрел прямо, спокойно, уверенно.
«Так должны смотреть те, кто стреляет во врага по ночам», — подумал Карл, проходя мимо человека.
— Привет, Валерий, от Сибиряка, — услышал он негромкий голос.
Карл приостановился, скосив взгляд на прохожего. Тот снял головной убор — как было условлено при инструктаже возле амбара. Карл потянулся к фуражке, поправил ее.
— От Павла с бородой?
Незнакомец кивнул и едва заметно улыбнулся.
2. Операция «Гауптман»
Мы вышли на связь с Карлом в очень напряженные дни. В ожидании массированных выступлений врага проводилась большая работа по координации целенаправленных действий штаба партизанского движения в Центре, партийных органов и командования бригад и отрядов на местах.
Простой расчет показывал, что враг не мог ударить по всем направлениям партизанского фронта. Успех наших встречных боевых операций зависел от того, будем ли мы знать, где гитлеровцы планируют нанести главный удар.
В этих условиях все большее и большее значение приобретала разведка. Без ее ежедневных героических усилий не представлялось возможным получить необходимую информацию.
В то же время решались и локальные задачи.
В северных деревнях района были встречены «ряженые партизаны». Мы угостили предателей так, что надолго отбили у них охоту к участию в подобных спектаклях..
Определенных усилий требовало выявление внедренного в бригаду агента противника. Нам уже приходилось сталкиваться с такого рода фактами и до этого. Поэтому информация о его существовании не застала нас врасплох.
Скажу больше — мы знали о нем раньше, чем сообщил бургомистр. Знали и приняли меры. В результате этих мер никто не мог покинуть расположение бригады без ведома командования. А если бы агент и сбежал, то что дало бы это врагу? В лучшем для него случае оказалась бы раскрыта дислокация одного из отрядов. Исчезновение предателя мы обнаружили бы сразу, и к моменту прихода врага на месте расположения партизанского лагеря оставались бы только давно потушенные костры.
И все же надо было как можно быстрее выявить агента.
Поверить бургомистру, что подожженный Захарьевский хутор станет для предателя сигналом, мы, естественно, не могли. Лишь Виктор, возбужденный своей труднейшей операцией, принял слова бургомистра за чистую монету.
Скажу заранее несколько слов об агенте. Это был человек тридцати с небольшим лет. В недалеком прошлом он подвизался на поприще спорта, где рекордов не установил, но оказался способным организатором. Определенных антисоветских убеждений не имел. Компанейский, живой характер и довольно острый ум помогали ему скрывать внутреннюю беспринципность. К деньгам был неравнодушен, но не жаден — тратил их с той же легкостью, с какой добывал.
Он готов был идти на любые махинации, чтобы удовлетворить свои желания. Оказавшись в лагере для военнопленных, согласился на предательство без особых колебаний, как только угроза его благополучию — даже не жизни! — стала реальной. Окончив школу шпионов-диверсантов, он под маской солдата-окруженца оказался в пашей бригаде.
Надо сказать, что агенту не просто было внедриться в отряд. Строгая проверка, как правило, в зародыше пресекала подобные попытки противника, ложь разоблачалась. И все же предателю удалось проникнуть к нам.
Неизбежный конец ожидал его несколько позже.
Решались и другие локальные задачи, но главным была подготовка к ожидаемым крупным боям с карателями.
Появление фон Готберга в Минске, полупризнания Розена укрепили нас в прежних предположениях о
