Необратимость - Владимир Николаевич Моргунов

— Может быть, она сострадание к нему чувствует? — Юля улыбнулась хитренькой улыбкой. — Жалеет?

— Нечего его жалеть, — непререкаемым тоном произнес Рындин. — Тридцати шести часов не просидел.

— Даже тюрьмой не очень пропах, — голосок Юли сделался тоненьким и медоточивым.

— Ох, Игорь, хлебнешь ты с ней горя, — вздохнул Рындин. — Видишь, как издевается?

— Он видит, что я за него переживаю. Пап, так что там на самом деле было?

— А были в одной, как вы сейчас выражаетесь, тусовке мажор и выходец из почти что пролетарской семьи. Пролетарий, кстати, в той драке в кафе «Вишенка» не участвовал. А то Игорю пришлось бы трудно — пролетарий мастер по рукопашному бою.

— И пролетарий убил мажора из чувства классовой ненависти? — в тоне Игоря сквозила ирония.

— Почти что, — кивнул Рындин. — Пролетарий мажору денег задолжал, а тот предложил обмен — девушку пролетария на прощение долга. К тому же мажор прозрачно намекнул, что девушка вроде как начала долг отрабатывать.

— Понятно, — вздохнул Игорь, — опять шерше ля фам.

— Да, — Рындин на мгновение уставился в одну точку. — Расхожая ситуация.

* * *

Я уже составила для себя портрет антигероя, не хватало даже не завершающих штрихов — действий Ермакова в последние несколько недель его жизни.

Я позвонила в столичный офис фирмы-ритейлера, представилась:

— Старший лейтенант юстиции Аверина, Приозерское городское управление.

— Офис-менеджер Екатерина Бурлакова, — мелодичный женский голос. — Чем могу быть полезна?

— Мне нужно знать, о чем с вами говорил около трех недель назад, в конце августа, владелец телефона…

Я продиктовала номер.

Если она сейчас мягко и вежливо откажет мне, придется ехать в столицу или задействовать более мощные рычаги — обращаться к отцу.

— Секундочку.

Чудеса случаются, мне не отказали.

Моя далекая собеседница положила телефонную трубку на стол, и мне был слышен шелест перебираемых клавиш на клавиатуре.

— Алло! — кажется, она что-то нашла. — Вы меня слушаете?

— Очень внимательно слушаю, — я затаила дыхание.

— Двадцать второго августа звонил менеджер отдела логистики ООО «Сигма» Михаил Ермаков из вашего Приозерска.

— А по какому поводу он звонил?

— Его интересовал номер мобильного телефона начальника отдела консалтинга Логунова.

— И вы сообщили Ермакову номер Логунова?

— У меня не было оснований не делать этого. Мы подписали с «Сигмой» соглашение о намерениях. Примерно за неделю до этого Логунов ездил в Приозерск, тогда соглашение и было подписано. К тому же я дала Ермакову номер корпоративного, не личного телефона Логунова.

— Спасибо, Екатерина. Вы мне очень помогли. У вас идеально поставлен цифровой документооборот.

— Не стоит благодарности. На том стоим, положение обязывает.

Зачем Ермакову был нужен именно Логунов? Немного покопавшись в интернете, в том числе и на сайте фирмы-ритейлера, я поняла, что по работе Ермакова и Логунова практически ничего не связывало.

Тогда для чего Ермакову понадобился Логунов?

Я уже определила психотип Ермакова. В том, что он был психопатом, у меня нет никакого сомнения. Ермаков не был бы сам собой, если бы не доводил все свои пакости до конца. Какую пакость он сделал Логунову и сделал ли он ее вообще?

— Для вас, Ксения Васильевна, все, что угодно — хоть сайт Агентства Национальной Безопасности взломать, хоть сайт ЦРУ.

— Валер, не дурачься, — я сказала это без всякой задней мысли, но Кряжев, кажется, обиделся.

— Конечно, все у нас серьезные и правильные. Один я шут гороховый.

— Валер, ну, что ты на ровном месте заводишься?

— Не завожусь. Вот, смотри, Логунов Владимир Николаевич, одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Родился в городе Снежинск. Начальник отдела консалтинга.

С монитора на меня смотрел мужчина, чем-то напоминающий Рындина.

— Суровый мужик, — прокомментировал Кряжев.

— Снежинск… А ведь Ермаков тоже оттуда.

— Ну, отыскал Ермаков земляка. Может быть, давно не виделись.

— Конечно, жаждал повидать земляка. Позвонил на его телефон. Поехал в столицу, получил от кого-то в морду. Не от Логунова ли?

ОН

Лина… Таких женщин я не встречал еще.

Котенок — вот что пришло мне на ум, когда я узнал ее чуть ближе. Беззащитная, бесхитростная, открытая.

Как она могла выживать в Снежинске?

Непросто здесь такой выжить, ох, непросто…

Тревога во мне сразу поселилась, необъяснимая тревога…

Сначала я случайно обнаружил несколько пустых бутылок из-под крепленого вина в шкафу в ее комнате.

— Ну, ты даешь, — только и оставалось мне произнести удрученно.

— Это девчонки принесли, а у меня руки не дошли их выбросить, — пролепетала она. — Я как-то и забыла про них.

А потом состоялся тот разговор с Ремезовым. Когда у меня с Линой все закрутилось-завертелось, я обо всем и обо всех забыл. С Ремезовым встретился случайно. Он меня к себе зазвал. И поведал…

Ремезов подливал мне водку, подсовывал закуски, потом спросил:

— У тебя с Линкой Кравчук вроде как роман?

Тон его мне очень не понравился.

— Вроде того, — я постарался выглядеть беспечным. — А что?

— Да понимаешь… В общем, она одна из самых активных шлюх Снежинска.

Меня словно кувалдой по затылку огрели.

— Н-ну… — только смог выдавить из себя я.

— С твоим родственником она тоже трахалась, — продолжал Ремезов.

— С каким еще родственником?

— С Мишкой Ермаковым.

— Да какой он мне родственник? Седьмая вода на киселе.

— Они с Линкой вот тут у меня сидели. Ермаков пьяный, за ляжки ее хватает, а она хохочет. Тоже пьяная в дупель.

Второй удар кувалдой — теперь уже по темечку.

— Ермаков-то, ты ведь знаешь, какой фраер. В военной форме в отпуск к мамаше своей приехал. Все бабы его. Ну, и Линка тоже. Ермаков мне в деталях все расписывал, как он с Линкой кувыркался. Залетела она от него, аборт делала.

Проклятый Снежинск, где все охотятся друг на друга, обманывают друг друга, делают подлости друг другу. Война всех против всех. А победители — пусть даже в самых мелких конфликтах — похваляются своими победами.

— Угу, Коля, — мне хотелось врезать Ремезову между глаз. У меня хорошо удар поставлен — доску «сороковку» без дураков кулаком разбивал. — Это хорошо, что ты мне рассказал.

ОНА

Когда я увидела Володю в таком состоянии, я сразу поняла: все кончено.

Больше не будет у меня счастья. Неделя с Володей — самое лучшее, что у меня когда-либо в жизни было.

— Но почему с Ермаковым? — его лицо сразу вызвало у меня ассоциацию с каким-то стихийным бедствием.

«Бабушка, забери меня отсюда, забери!»

Я не могла плакать в первые несколько секунд, я просто почувствовала, что задыхаюсь — словно на меня навалилась огромная куча земли.