Дочь Иезавели - Уилки Коллинз
– Меня не интересует политика, – ответила тетя. – В первую очередь я хотела бы обсудить с вами взгляды моего мужа на женский труд.
И здесь снова – «ересь», которую поддерживал мой хозяин полвека назад, стала в 1878 году общепризнанной истиной. Тогда он со свойственной ему независимостью суждений пришел к выводу, что многие считающиеся чисто мужскими работы могут с тем же успехом выполняться способными и трудолюбивыми женщинами. А если мистер Вагнер верил в правильность своих мыслей, он тут же стремился воплотить их на практике. При расширении лондонского бизнеса он распределил новые места поровну между мужчинами и женщинами. Разразившийся по этому поводу скандал до сих пор помнят люди моего возраста. Однако, несмотря на активное противостояние, смелый эксперимент хозяина увенчался успехом.
– Если б муж был жив, – продолжала тетка, – он, несомненно, продолжил бы двигаться в этом направлении и перенес лондонскую практику в наш филиал во Франкфурте-на-Майне. Там тоже ширится бизнес – надо увеличить число клерков. Как только я приду в себя, сразу же поеду во Франкфурт, чтобы предоставить немецким женщинам те же права, что и англичанкам. По этому вопросу у меня есть подробные рекомендации мужа, и я намереваюсь их исполнить. Я собираюсь послать тебя, Дэвид, – прибавила она, повернувшись ко мне, – к нашим партнерам во Франкфурте, мистеру Келлеру и мистеру Энгельману, с просьбой сохранить несколько открывшихся вакансий до моего приезда. – Тетя замолчала и посмотрела на адвоката. – Вы имеете что-нибудь против моего плана? – вдруг спросила она.
– Я вижу некоторые риски, – осторожно ответил адвокат.
– Какого рода?
– В Лондоне, мадам, у мистера Вагнера было время изучить характер женщин, которых он брал на работу. В малознакомом Франкфурте у вас не будет такой возможности, и вы можете попасться… – Адвокат заколебался, не зная, как выразиться откровенно и одновременно деликатно.
Тетка пришла ему на помощь.
– Прошу без стеснений говорить мне все как есть, – сказала она с некоторым холодком в голосе. – В чем вы видите опасность?
– У вас великодушная натура, мадам, и этим могут воспользоваться недобросовестные люди. Я боюсь, как бы женщины с дурной репутацией или другие женщины…
Адвокат снова замолк. На этот раз ему просто помешали. Кто-то постучал в дверь.
На приглашение войти отозвался наш старший клерк. Тетка сделала ему знак рукой.
– Простите, мистер Хартри, я займусь с вами через минуту. – И она снова обратилась к адвокату. – Как могут мне повредить «другие» женщины?
– У приличных женщин, достойных вашего внимания, могут быть сомнительные родственники или знакомые, – ответил адвокат. – Вы с вашим обостренным чувством сострадания постараетесь помочь женщинам, его вызвавшим, а те могут стать для вас источником постоянных волнений и беспокойств из-за дурного влияния семьи.
Моя тетя ничего на это не ответила. Казалось, соображения адвоката вызвали у нее раздражение. Она обратилась к мистеру Хартри, довольно резко спросив, по какому вопросу ее беспокоят.
Наш старший клерк был благовоспитанный джентльмен старой школы. Он витиевато извинился за свое вторжение и в конце протянул письмо.
– Когда вы сможете приступить к делам, мадам, окажите любезность и прочтите это письмо. Простите, что я сам распоряжаюсь в конторе, но я не желаю нарушать ваше уединение так скоро после кончины дорогого хозяина. – За обычным выражением соболезнования в голосе служащего звучало искреннее, неподдельное чувство. Тетка протянула ему руку, которую тот поцеловал со слезами на глазах.
– У меня нет никаких сомнений в вашей компетентности. Ваша работа всегда выше всяких похвал, – ласково сказала она. – От кого это письмо?
– От мистера Келлера из Франкфурта, мадам.
Тетка быстро взяла у клерка письмо и внимательно его прочитала. Я полностью привожу его содержание, так как оно имеет непосредственное отношение к дальнейшей истории.
«Сугубо конфиденциально
Дорогой мистер Хартри, я не смею адресовать это письмо миссис Вагнер сразу после обрушившегося на нее горя. Но я нахожусь в отчаянном положении, и потому решился написать вам как человеку, отвечающему в настоящий момент за лондонское отделение фирмы. Мой единственный сын Фриц заканчивает обучение в Вюрцбургском университете. К сожалению, он влюбился в девушку, дочь недавно скончавшегося в Вюрцбурге доктора, профессора химии. Верю, что девушка – достойная и добродетельная молодая особа. Но отец оставил семью без всяких средств к существованию, и мало того – по уши в долгах. Кроме того, у ее матери не самая лучшая репутация в городе. Поговаривают, что причина всех долгов – ее бесхозяйственность и мотовство. Ввиду этих обстоятельств я хочу разлучить молодых людей, тем более что смерть доктора отодвинула их отношения на второй план. Фриц отказался от мысли идти по медицинской стезе и последовал моему совету развивать семейный бизнес. И я решил послать его к вам в Лондон изучать коммерческое дело.
Сын сначала неохотно принял мое предложение, но, будучи хорошим и послушным юношей, поддался моим уговорам. Он прибудет к вам через день-другой после этого письма. Вы очень обяжете меня, если найдете для него местечко в одном из ваших офисов и присмотрите за ним, пока я не сочту возможным связаться с миссис Вагнер, которой выражаю свое искреннее соболезнование».
Тетка вернула ему письмо.
– Молодой человек уже здесь? – спросила она.
– Со вчерашнего дня, мадам.
– Вы нашли ему занятие?
– Я определил его в почтовое отделение, – ответил старший клерк. – В настоящее время он занят переписыванием писем, а после работы отдыхает в комнате, отведенной ему в моем доме. Надеюсь, вы сочтете мои действия правильными, мадам?
– Просто превосходными, мистер Хартри. Я частично избавлю вас от ответственности. Моя скорбь не помешает мне исполнить свой долг в отношении партнера мужа. Я сама поговорю с молодым человеком. После работы приведите его ко мне. А сейчас побудьте пока здесь. Я хочу задать вам один вопрос о делах моего мужа, очень меня интересующих. – Мистер Хартри снова сел на стул. И тут, слегка замешкавшись, тетка задала свой вопрос, вызвавший у всех нас глубокое удивление.
Глава III
– Мой муж имел отношение ко многим благотворительным проектам, – начала вдова. – И, если я не ошибаюсь, он был одним из попечителей Вифлеемской больницы?
При упоминании известной психиатрической лечебницы, которую лондонцы зовут «Бедламом», адвокат вздрогнул и обменялся взглядом со старшим клерком.
– Совершенно верно, мадам, – нехотя ответил мистер Хартри и больше не проронил ни слова. Отличавшийся бо́льшей смелостью адвокат поспешил прояснить ситуацию и обратился к тетке со следующими словами:
– Хочу вас предостеречь, – сказал он, – что в
