Необратимость - Владимир Николаевич Моргунов

— Вот именно! — Никитин вперил в Грачева указующий перст. — Верютин постоянно атаковал меня просьбами прищучить Ермакова. Это ведь не первый разговор, который у нас с Верютиным состоялся про Ермакова.

— И вы?..

— И я решил спровоцировать Верютина — дескать, не могу заставить Ермакова вернуть тому деньги законным путем, но могу обеспечить физическое устранение Ермакова. И взять Верютина при передаче мне денег. Главное ведь результат! Аль Капоне посадили в тюрьму не за все его злодеяния, а только за неуплату налогов.

— Лихо задумано, — Грачев изобразил какое-то даже подобие восхищения. — Но ведь при этом Ермаков ушел бы безнаказанным, а он воровал не намного меньше Верютина.

— И до Ермакова бы очередь дошла! — энтузиазм из Никитина так и пер.

— Ладно. — Грачеву надоело валять дурака. — Скажите, где вы были с девяти до одиннадцати вечера одиннадцатого сентября?

— Это в то время, когда был убит Ермаков?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Сейчас вспомню… Надо свой органайзер посмотреть.

Никитин достал из кармана пиджака смартфон, быстро заработал кончиками пальцев.

— Ага, вот! На двадцать тридцать у меня была назначена встреча с моим… мм… источником информации.

— Где?

— В кафе «Миранда».

— И встреча состоялась?

— Конечно.

— Сколько времени вы беседовали с вашим источником информации?

— Около получаса. Потом я поспешил домой. Около половины десятого уже был дома, что могут подтвердить моя жена и дочь.

— Сомнительное подтверждение алиби. Вашего осведомителя, с которым вы были в кафе «Миранда», вы, конечно же, раскрывать не будете?

Никитин всем своим видом изобразил «нувыжепонимаете».

ОНА

Почему я тогда поступила именно так, не знаю. Наверное, потому, что положение мое определялось как «некуда бежать».

Куда бы я могла сбежать? В какой-нибудь большой город? Устроиться на работу не совсем по специальности, снимать там квартиру? А на какие шиши существовать?

Нет, что ни говори, мне на роду написана жизнь застенчивой лохушки. Я с рождения была запрограммирована на то, чтобы выживать, тянуть лямку, терпеть, но не толкаться локтями и кусать зубами.

Тогда передо мной замаячила тихая пристань. Довольно большой дом со всеми удобствами, добрая и приветливая будущая свекровь, смирный и молчаливый будущий свекор.

Да, я переехала жить к Валерию. Секс с ним у нас приключился то ли в четвертую, то ли даже в третью встречу — в какой-то квартирке, предоставленной нам его знакомым.

Недели через две таких встреч он предложил мне перебраться в дом его родителей. Я согласилась. А еще через неделю он предложил мне выйти за него замуж. Я и на это согласилась.

Я была влюблена в него? Возможно. Но уж точно можно сказать одно — влечение к нему явно присутствовало.

Осень перевалила за свою половину, мой двадцать второй день рождения грянул. И этот день рождения я праздновала в доме Валерия.

Должна была отпраздновать.

Потому что праздник превратился в кошмар.

Я как-то раньше не обращала внимания на то, что Валерий не пьет. Как выражаются сейчас, от слова совсем.

Но тут пригубил.

И через несколько минут случилось ужасное — эпилептический припадок.

Отец и мать действовали настолько профессионально, что у меня сразу отпали все сомнения — болеет Валерий давно.

Приехала «скорая», Валерия отвезли в больницу. А я ночью, наскоро запихнув все свои вещи в два чемодана, бежала.

Бежала в свою общагу. К счастью, мое место к тому времени еще не успели занять.

Но это была лишь крохотная уступка со стороны судьбы.

Через несколько дней я с ужасом осознала — я «залетела». Беременность в такой ситуации вообще оставляла мне два выбора — аборт или возвращение в свое село. В селе, возможно, к выбору номер два отнеслись бы спокойно — народ там рассудительный, там к человеку, попавшему в подобную ситуацию, испытывают сострадание. Ну, и немного осуждения — но совсем немного. Но какой это будет ребенок?! Совсем не исключено, что болезнь его отца передастся ему по наследству.

На своем компьютере в отделе я перерыла все сайты интернета, забивая в строку поиска «наследственная эпилепсия».

И я сделала выбор.

Легла на аборт.

Больничный я не брала, написала заявление на отгулы.

Но все равно, через несколько дней многие об этом знали.

Снежинск слишком маленький городишко.

Сказать, что я находилась в подавленном состоянии, значит ничего не сказать.

Подавленное состояние? Три «ха-ха»!

Вот когда я в очередной раз воззвала к моей покойной бабушке: «Забери меня отсюда! Ни черта у меня в этой жизни не получается!»

Не знаю, что со мной случилось бы тогда, но судьба подкинула мне шанс жить дальше — завод предоставил мне комнату в двухкомнатной квартире.

* * *

Рындин зашел в кабинет Кряжева и Авериной, в тот момент, когда Кряжева донимал Грачев:

— Кафе «Миранда», что там за заведения, что офисы рядом?

— Есть кое-что, — на мониторе ноутбука Кряжева появилась карта. — Какова цель запроса вообще-то?

— Мне надо знать, был ли в этом кафе один тип с половины девятого примерно до девяти вечера одиннадцатого сентября.

— А что за тип?

— Один из братьев наших меньших, майор из ОБЭПа.

— О! Это как сказать, кто меньший, а кто стоит на более высокой ступени эволюции. Если брать в расчет доходы этого майора, то он нас в развитии вроде как превосходит.

— Погоди-ка, кафе как называется? «Миранда»? — вмешался Рындин.

— Да, таащ подполковник, — Кряжев привстал.

— Сиди, чего вскакиваешь, ты же не Грачев.

— А чего Грачев? — Грачев обиженно засопел.

— Ничего плохого, — развел руками Рындин. — Субординацию блюдешь, при выходе из кабинета поворачиваешься через левое плечо, движение начинаешь с левой ноги.

— Так чем еще «Миранда» нас может интересовать? — Кряжев повернулся к Рындину.

— Обстоятельством смерти одного из фигурантов по другому делу, которым наш отдел занимается с сегодняшнего дня. В общем так, Валерий, запроси владельцев и руководителей всех предприятий в радиусе примерно ста метров от «Миранды» — есть ли у них камеры видеонаблюдения и есть ли у них записи с этих камер.

— Ну, а я о чем? — обиженно вопросил Грачев. — Я ведь его о том же просил.

— А тебе будет проще смотаться сейчас к администратору или начальнику охраны этой «Миранды» и затребовать записи с камер наблюдения за последнюю неделю.

— Если они там есть, — ввернул Грачев.

— Должны быть, заведение серьезное.

ОНА

Моей соседкой по квартире оказалась Тая, женщина в возрасте сильно за тридцать, скорее дурнушка, чем милашка. На Тае лежала печать неудачницы — это выражалось в тусклом взгляде, тусклых серых волосах, опущенных узких плечах. И