Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

– Тогда разгружайте и уходим. Нас наблюдают.

Альмалик распределил груз среди спутников, пнул осла, заставив его идти обратно, и прокомментировал:

– У этих проклятых больше кур, чем я видел за всю жизнь. Я пытался уговорить их подарить нам двух вместо козлёнка, но они категорически отказались.

– Почему? – спросил Юсуф.

– Говорят, куры не дают молока.

– И они правы.

– Но, по их логике, козы тоже не несут яйца, а мне хотелось куриного бульона с рисом. Уже несколько месяцев мы едим одну козлятину… Кстати, – добавил он, обращаясь к Омару аль-Кебиру, – Ясир советует вернуться тем же путём или идти на юг, потому что колодцы на севере и западе пересохли.

– А их колодец?

– Очень плох, нужно спускаться на тридцать метров за струйкой воды. Думаю, он прав, что не хочет её делить. Если засуха продолжится, им придётся переселиться.

– Такова воля Аллаха.

– Но воля Аллаха порой утомляет.

– Не богохульствуй!

Садясь на верблюда и слегка шлёпая его по шее, чтобы тот поднялся, Альмалик проворчал:

– Проклятые слова! Если говоришь, что думаешь о людях, тебя называют честным, а если о Боге – богохульником. – Он махнул рукой, как будто решая, куда направить верблюда, и спросил: – Куда мы направляемся?

– На юг, как советует Ясир, но без спешки, – ответил Омар аль-Кебир и почти сразу спросил: – Сколько вооружённых людей ты видел в лагере?

– Ни одного.

– Логично, – заметил Юсуф, следивший за разговором. – Они не хотят, чтобы мы знали их силы. Сколько шатров?

– Шесть у колодца и четыре среди пальм. Думаю, всего там не больше полусотни – мужчины, женщины, старики и дети, хотя они пытаются казаться многочисленнее.

– Когда нападаешь, важно заставить врага думать, что твои силы меньше, чем на самом деле. Но когда защищаешься, наоборот, убеждай его, что у тебя их больше. Это правило, хотя успех иногда приходит, когда его нарушаешь…

Они тронулись в путь и вскоре заметили всадника, который следовал за ними, не пытаясь скрыться. Это явно было сделано, чтобы убедиться, что они покидают территорию сенауди.

Омар аль-Кебир жестом подозвал Юсуфа к себе:

– Или я ошибаюсь, или они уже отправили кого-то к барабанщикам с известием, что наши верблюды не напились и мы идём на юг. Это значит, что они укрепят колодцы и изведут нас жаждой.

– Смерть от жажды – плохая смерть, – просто заметил его помощник.

– Худшая, и недостойная настоящего туарега, – ответил Омар, глядя на солнце. – Скоро стемнеет, и нам нужно избавиться от этого идиота. Готовься. И не подведи меня!

– Я никогда тебя не подводил.

– Знаю. Но в этот раз от этого зависит наша жизнь.

–А когда же нет? —поинтересовался Юсуф, позволяя своему дромадеру отстать, чтобы отдать приказ остальным готовить всё необходимое для как можно более скорого избавления от столь надоедливого спутника.

Как только начало смеркаться, спустившись с дюны, которая на мгновение скрыла их из поля зрения сеннауди, Юсуф соскользнул с дромадера. Трое его людей сразу же подняли на седло грубую фигуру, смастерённую из палок, джелябы и тюрбана. С виду она не дотягивала даже до уровня жалкого чучела, но на расстоянии почти километра, да ещё при слабом освещении, сойдёт за одного из отступающих.

Омар эль-Кебир оказался прав, доверившись опытному ветерану засад. Юсуфу понадобилось не больше трёх минут, чтобы зарыться в песок, где он оставался до тех пор, пока не услышал сопение верблюда сеннауди, спускающегося с дюны.

Только когда понял, что тот уже над его головой, он выпрыгнул, словно призрак, поднимая облако песка, и вонзил в живот животного острый кинжал, распорол его от верха до низа.

Несчастное животное рухнуло с громким ревом, его всадник упал лицом вниз, не успев даже среагировать. Через мгновение кровь из его сердца смешалась с кровью верблюда, стекающей с клинка.

Это была чистая и быстрая работа, как и ожидалось от наёмника, закалённого в подобных делах. Тот, кто не колебался ни секунды, зная, что именно эта секунда могла стать разницей между жизнью и смертью. Однако, увидев, что убитый был всего лишь юношей, Юсуф испытал глубокое разочарование.

–Прости, – извинился он, хотя знал, что его никто не услышит. – Следовало бы послать кого-то с большим опытом, чтобы он не попался в такую примитивную ловушку.

В нескольких метрах агонизировал дромадер, отбиваясь копытами. Юсуф дождался, пока тот сделает последний удар, затем взял бурдюк с водой и мешок с финиками, висевшие на седле. Сделав несколько маленьких глотков, он громко рыгнул, сел на задние ноги мёртвого животного и принялся разглядывать залитое кровью тело молодого бедуина.

Он попытался подсчитать, сколько людей убил за свою жизнь, но быстро сдался: слишком много времени он провёл в ремесле, где каждый мёртвый означал лишь шанс самому дышать дальше.

Он продолжал сидеть там, размышляя о том, что те, кто вставал у него на пути, теперь находились в руках того, кто должен будет судить его. Наверняка у него будет длинный список, и он захочет узнать, почему Юсуф убивал каждого из них.

«Я родился в Сахеле…», – это было бы единственное, что он смог бы сказать. «У моих родителей был небольшой огород и несколько голов скота, но дождь перестал идти, и нам пришлось отправиться в лагерь беженцев, где умерли двое моих братьев. Если ты позволил ветру пригнать песок, который убил моих родных и тысячи таких же, как они, с каким правом ты спрашиваешь меня о моих действиях? Пустыня тебе недостаточно велика, что ты хочешь расширить её за счёт жизней самых жалких? Если ты обвиняешь меня в убийствах без причины, я отвечу, что лишь следовал твоему примеру».

Он сомневался, что такое оправдание спасёт его от ада, но ведь большую часть детства он уже провёл в его подобии.

Он выкинул это из головы вместе с мыслями о мёртвом, когда его товарищи вернулись. Забрав своего дромадера, он встал рядом с Омаром эль-Кебиром, чтобы возобновить путь к колодцу сеннауди.

–Мы нападём скрытно или внезапно? – спросил он.

Юсуф дождался, пока Зайр усядется под своим любимым деревом, подошёл к нему, сел рядом и, сорвав травинку, начал её жевать, не отрывая глаз от грациозных цапель, гуляющих по противоположному берегу ручья.

–Три визита за ночь на протяжении пяти ночей лишают меня сна. Если так пойдёт и дальше, к моменту возвращения к битве я не смогу даже поднять оружие.

–И что ты хочешь, чтобы я сделал?

–Сделай так, чтобы их было не больше двух, а в крайнем случае пусть третий визит будет во время сиесты.

–Это будет сложно, – ответила