Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа
Он сделал паузу, чтобы глотнуть воды и изучить эффект, который его слова произвели на аудиторию, а также понять, насколько он сумел пробудить интерес. Ведь тот, кто не знает, в какой момент следует остановиться, а в какой снова начать говорить, придавая повествованию нужный ритм, никогда не сможет стать хорошим рассказчиком.
– Признаю, что то, что я рассказываю, кажется маловероятным для нас, – сказал он. – Но утверждают, что в один злополучный день, а произошло это почти столетие назад, английский охотник, любитель крупных трофеев, отправился в джунгли на поиски огромного льва-людоеда, который сеял ужас среди местных жителей. Его сопровождал опытный местный следопыт, и, к сожалению, никто не стал свидетелем произошедшего. Однако через две недели англичанин вернулся голодным, изможденным и больным. Он рассказал, что хитрый зверь напал на него неожиданно, обезоружил его, а когда отважный следопыт пришел на помощь, лев набросился на него и убил на месте. Англичанин признался, что единственное, что он смог сделать, – это сбежать в панике. Он долго блуждал без цели, пил зараженную воду, и только «воля Аллаха помогла ему в последний момент найти дорогу обратно в поселение».
Во время новой, тщательно рассчитанной паузы Гасель занялся тем, что изучал лица всех женщин, и убедился, что ни одна из них, похоже, не замечает его присутствия. Все их внимание было сосредоточено на том, что говорил Али Бахал. Был ли он тем мужчиной, с которым они провели ночь, или нет – это сейчас не имело никакого значения.
Согласно древней пословице: «Мужчина может удерживать женщину своим членом лишь какое-то время; его язык способен удерживать ее часами».
И это было явным доказательством.
– Знахарь племени вылечил белого охотника… – продолжил рассказчик. – Но вскоре начали распространяться слухи о том, что дух следопыта завладел его телом. Это подкреплялось тем, что он стал вести себя все более странно, перестав соответствовать своему положению, расе и культуре. Постепенно его идеи начали совпадать с идеями местных жителей, и он переживал долгие периоды меланхоличной ясности, чередовавшиеся с мучительной безнадежностью. В эти моменты он кричал, что некий голос приказывает ему снова отправиться в джунгли и встретиться лицом к лицу с кровожадным львом.
Али Бахал снова сделал глоток, с почти невыносимой медлительностью поставил стакан на поднос, посмотрел прямо на Размана Юху, словно чтобы убедиться, что тот доволен, несмотря на значительные расходы на организацию столь великолепного праздника в его честь, и понял, что настал момент достигнуть кульминации своего тревожного повествования:
– Опасаясь мести европейских властей, если те заподозрят их в колдовстве, местные жители обратились за помощью к представителю короля Бельгии, который в то время правил ими. Тот быстро прибыл с намерением вернуть одержимого несчастного в его страну. Однако охотник отказался, утверждая, что не может увезти с собой второй дух. Бельгиец решил, что должен репатриировать его вопреки воле, но не смог этого сделать, так как накануне отъезда охотник исчез, прихватив копье. Все попытки найти его оказались безуспешны, и больше о нем никто никогда не слышал. Но так же верно и то, что жители больше никогда не подвергались нападениям ужасного льва-людоеда.
Искусный рассказчик доказал, что его слава заслужена. Он поднял руки ладонями вверх, как бы показывая, что у него в руках ничего нет, и добавил:
– Это история, которую мне рассказали и которую я рассказываю вам, но в которую я никогда не верил, потому что всегда знал, что нет другого бога, кроме Аллаха, и что он делает так, чтобы духи храбрых, кем бы они ни были и где бы ни погибли, отправлялись прямо в рай, где обретут вечный покой и счастье.
7
Мужчина с закрытым синим тюрбаном лицом появился на вершине дюны, поднимая руку в знак приветствия, в другой руке он держал ружьё.
– Метулем, метулем! – закричал он.
– Метулем, метулем! – ответили ему.
– Простите, но дальше вы не пройдёте.
– Почему?
– У нас недостаточно воды. Один из вас может сходить и наполнить два бурдюка, но это всё, что я могу вам дать.
– Кто это решил?
– Ясир, хозяин колодца. Сенауди выкопали его больше века назад и заботились о нём уже четыре поколения.
– Нашим животным нужно пить, и двух бурдюков не хватит, – возразил Омар аль-Кебир, повышая голос, так как незнакомец явно не собирался подходить ближе.
– Я знаю, но мне приходится выбирать между семьёй и вашими животными.
– Такова ли знаменитая бедуинская гостеприимность? – прозвучал упрёк, направленный в сердце гордости незнакомца.
– Если ты просишь моей гостеприимности, я её предоставлю, как обязан делать для любого, кто меня попросит, – немедленно ответил тот. – Но верблюды не умеют говорить, а значит, закон гостеприимства не обязывает меня их принимать.
– В таком случае мы просим твоей гостеприимности.
– Тогда идите пешком, оставив здесь оружие, потому что отныне вы под защитой сенауди, и оно вам не понадобится.
– Хитрец, мерзавец… – пробормотал раздражённый Омар, не поворачиваясь к Юсуфу, стоявшему рядом. – Что делать?
– Принять то малое, что предлагают, и уходить. Они нас видели и, вполне вероятно, устроили засаду, лишь бы найти повод убить нас и забрать верблюдов…
Его глава цокнул языком и кивнул, соглашаясь:
– Они скажут, что мы пытались украсть их воду, поэтому имели право нас убить… – Он сделал паузу и снова пробормотал: – И они наверняка знают, что туареги приговорили нас, так что без сомнений закопали бы нас по шею. Хорошо! – закричал он хозяину колодца. – Альмалик пойдёт за водой с тобой.
– Почему я? – возмутился выбранный, явно недовольный приказом.
– Потому что жизнь педераста наименьшая ценность в глазах Господа, – был презрительный ответ. – Никто не будет оплакивать, если ты не вернёшься.
– Никто не станет плакать ни по кому из нас, – заметил выбранный, заставляя своего верблюда опуститься на колени, чтобы сойти. – И при таком ходе дел момент этот настанет очень скоро.
Он перекинул через плечо два пустых бурдюка, которые ему бросили товарищи, жестом показал сенауди, что безоружен, и начал подниматься к нему.
– Это далеко? – спросил он.
Ответа не последовало. Они скрылись за дюнами и вернулись спустя час, ведя осла, нагруженного бурдюками, сочащимися водой, только что зарезанным козлёнком, с чьей шеи ещё капала кровь, и небольшим вязанкой дров для его жарки.
– Козлёнок и дрова – подарок, – пояснил он. – Но осла
