Загадка поместья «Ливанские кедры» - Катерина Теерлинк
– Доброе утро, мэм!
Заметив Мари, кивнул ей и задорно подмигнул, улыбнувшись во весь рот. Улыбка у конюха оказалась открытая, хотя и чуть-чуть плутоватая. В ответ камеристка неожиданно залилась румянцем, но влажные черные глаза игриво блеснули в его сторону. Чтобы скрыть смущение, Мари стала возиться с собакой, поудобнее устраивая ее на руках. Монти в ответ недовольно заворчал и попытался цапнуть за палец. Вивьен, наблюдавшая эту сцену со стороны, искренне удивилась: «На вид ему лет двадцать пять, но по росту не больше двенадцати. Странный субъект. Что в нем такого особенного, что женщины так реагируют? Неужели они считают его привлекательным?» Но найти ответ на свой вопрос она не успела. Вернулся Стивен с саквояжем. Костюм его находился в некотором беспорядке – галстук выбился из-под жилета, манжеты сорочки выглядывали из рукавов сюртука больше чем на два дюйма, а шляпа съехала набок. Но лицо его при этом было ярко-розового цвета и светилось триумфом.
– Никого больше не утопили, Хейворд? – не удержался месье де Кринье от саркастического замечания.
– Если бы там была вода, то я так бы и поступил с этим негодяем, сэр! – гордо заметил Стивен. – Он решил, что раз саквояж стоит на земле и рядом никого нет, значит, он ничей и его может забрать любой. Пришлось объяснить, что он ошибается.
В подтверждение своих слов мистер Хейворд победоносно отряхнул сюртук и поправил манжеты. Дидье открыл было рот, чтобы парировать замечание, но Вивьен слегка дотронулась до его локтя. Время открывать дискуссию на тему имущественных прав было не самым подходящим, поезд вот-вот должен отправиться, а багаж все еще находился на перроне. Месье де Кринье опомнился и дал распоряжение Энгелю помочь в погрузке чемоданов.
Леди Алертон решила раньше времени не задавать деду вопросов, хотя их накопилось множество. Например, почему Диди решил сопровождать ее в поездке? И зачем вообще он явился? Она целый день накануне отъезда ломала над этим голову, но найти удовлетворительный ответ ей так и не удалось. А на следующее утро пришлось спешно собираться в дорогу, и голова была занята совершенно другими заботами.
Устроившись на сиденье, сняв перчатки и шляпку, она достала утреннюю газету, которую так и не успела прочитать. Но только перелистнула передовицу, как в купе постучали. Она решила, что пришел кондуктор проверять билет, но это оказался Диди. Вивьен мысленно улыбнулась: «Если пришел сам, значит, очень хочет поговорить. И это очень хорошо, поскольку разузнать все будет значительно проще». Но начинать с самых любопытных вопросов она не стала.
– А где же Бротон? Почему сопровождает тебя не он, а этот конюх? – небрежно поинтересовалась она, когда месье де Кринье опустился на сиденье напротив нее.
– Я сегодня утром уволил этого болвана.
– За что?
– Я велел говорить, что меня нет дома. Но с утра пораньше ко мне опять заявились кредиторы, и он их пустил. Не иначе как они его подкупили.
– Кредиторы? Неужели дела так плохи? Я думала, что у тебя проблемы только с карточным долгом. Или ты что-то забыл мне рассказать?
Месье де Кринье явно не хотелось об этом говорить, но скрывать истинное положение дел уже не представлялось возможным. Поэтому он набрал полную грудь воздуха и заявил:
– Даже не представляешь, насколько плохо. Знающие люди посоветовали мне купить акции одной американской металлургической компании и утверждали, что скоро они пойдут вверх. Если вовремя их продать, то можно заработать несколько десятков тысяч долларов. Обещали, что дело верное, я послушал и вложил все свои деньги. Но буквально через месяц компания обанкротилась. Теперь я даже не смогу выдать Катрин ее содержание, не говоря уже про все остальное. Она, конечно, пока об этом ничего не знает.
– Так вот почему ты сбежал?
– Я не сбежал, – несколько обиженным тоном заметил Диди. – Я предпочел на время удалиться, пока не улажу дела.
– И как же ты планируешь их уладить?
– Сказать по правде, не знаю. Денег от аренды земли мне явно не хватит. Да и получу я их не раньше начала следующего года.
– Так почему же ты не сказал сразу? Я же предлагала тебе помощь. Для меня это совсем не трудно.
– Ну как я мог? Признаться на старости лет, что стал дураком?
– Зачем так говорить? Подобное могло произойти с каждым. В этом нет ничего предосудительного. Тем более ты должен был сказать это мне. Я же твоя внучка.
– Я и шел к тебе попросить денег. Но в последний момент не решился.
– Очень зря. И мое предложение остается в силе. Пожалуйста, не отказывайся, сделай мне приятное.
Дидье лишь взял ее руку и поцеловал кончики пальцев в знак благодарности.
Вивьен не хотелось больше говорить на эту тему, слишком она была щепетильной и нерадостной. Чтобы как-то отвлечься от разговора, она подозвала проводника и попросила принести из ресторана шампанское, каких-нибудь легких закусок и фруктов. Пока официант выполнял заказ, леди Алертон вернулась к утренней сцене на перроне.
– И что же, теперь у тебя слуга – конюх? На мой взгляд, это слишком экстравагантно даже для тебя.
– А что мне прикажешь делать? До отхода поезда оставалось два часа. За такое время подходящую прислугу мне найти не удалось бы. Да и зачем? Энгель пока со всем прекрасно справляется.
– Возможно, – Вивьен пожала плечами. Она лично привыкла к вышколенному персоналу, но решила не настаивать на своем мнении. Проще было поговорить о чем-то другом. – Какое странное у него для американца имя. Я даже не возьмусь его выговорить.
– Турбьерн Энгельбретсдаттер. Я ради шутки выучил. Звучит почти как скороговорка. Но он не американец, а норвежец.
– Но акцент!
– Я тоже сначала был удивлен, поэтому спросил напрямую. Оказывается, родители увезли его в Американские штаты, когда он был совсем младенцем.
– Значит, норвежец?
Дидье утвердительно кивнул.
– И как же он оказался в Остенде?
– Я не уверен, что правильно понял. Кажется, произошел какой-то конфликт и он потерял бизнес. Поэтому решил ближайшим пароходом вернуться в Европу. Попытать счастья на родине, так сказать. Но почему ты так им интересуешься?
– Он мне все еще кажется подозрительным. Появился из ниоткуда…
– Позволь поправить тебя. Он не появлялся из ниоткуда, его принес твой бесподобный Хейворд.
– Будь по-твоему. Но окровавленного и с проломленной
