Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

– Мой отец довольно сдержан, когда дело касается тебя, и если ты тоже хочешь быть таким, я не буду настаивать… – загадочная девушка указала на книгу, лежавшую на траве, и спросила: – Тебе нравится Толстой?

– Кто?

– Лев Толстой, – пояснила она, постучав пальцем по обложке. – Автор.

– А к какому племени он принадлежит? – насмешливо спросил он.

– Он был русским и умер давно.

Гасель взял книгу, изучил название и прокомментировал:

– Возможно, он был русским и умер, но писал о том же, о чём все: о войне и мире.

– Мне это захватывает.

– Война или мир?

– Книга.

Он вернул книгу на место и извинился за свою явную неосведомлённость.

– У меня нет времени читать, когда я работаю, и возвращаюсь домой совершенно измотанным. Но в юности мне нравились романы Жюля Верна, особенно тот, где корабль путешествовал под водой.

– «Двадцать тысяч лье под водой».

– Не помню название, но помню, что герои сражались с огромным чудовищем.

– Гигантским кальмаром…

– Ну вот, – недовольно протянул он с лёгким упрёком. – Вижу, ты знаешь это лучше меня, так что мне нечего тебе рассказывать.

Привлекательная женщина чуть спустила очки, чтобы взглянуть поверх них на своего собеседника, который выглядел почти обиженным, словно ребёнок.

– Я не хотела тебя задеть, – сказала она. – Верн, Стивенсон и Лондон всегда были моими любимыми авторами, и я часто читала их романы своим братьям вслух.

– Если ты им читала, то только вслух, иначе они ничего бы не поняли, – отозвался он саркастически.

Зайр нахмурилась, словно её резко одёрнули, но почти сразу улыбнулась и ответила:

– Моя сестра уже предупредила меня, что ты любишь остроумно отвечать. Но я хочу, чтобы ты понял: у меня нет ни мужа, ни детей, ни обязанностей, ведь мой отец богат и обеспечивает меня всем. А ты работаешь, и, подозреваю, сейчас даже рискуешь жизнью. Так что тебе не стоит стыдиться того, что я прочитала больше, чем ты, ведь у меня было гораздо больше свободного времени.

– Это я понимаю, – искренне признал он. – Каждый должен знать свои ограничения. И, наверное, ты много узнала, столько читая.

– Одного знания недостаточно; кто-то однажды сказал: «Знание ради знания ничего не стоит, если не знаешь, зачем оно нужно». Ты знаешь, зачем тебе нужно твое знание, а я порой – нет. Я понимаю концепции, но не могу применить их к чему-то полезному.

– Меня больше всего восхищает, что ты можешь вообще что-то понимать, читая босиком на горячем песке, – заметил он. – Я бы точно обжёгся.

Девушка просто показала подошву своей ноги, на которой была мозоль, сравнимая с подошвой ботинка.

– В этом я остаюсь настоящей сахарийкой, ведь могу ходить по стеклу и даже по горящим сигаретам.

– Это не слишком похоже на дочь аменокаля.

– Тот, кто делает только то, что от него ожидают, становится предсказуемым, а это ставит его в невыгодное положение.

Гасель хотел бы спросить, о каких именно недостатках шла речь, но в этот момент к нему подошла одна из служанок с сообщением, что «господин» просит его зайти в кабинет.

Он нашел его, сидящего в белом кресле, курящего огромный кальян. Увидев, как он вошел, Четырехкровный указал ему на место напротив и сделал жест в сторону радиопередатчика, стоящего позади него.

– Только что звонил Хасан и попросил меня задать тебе вопрос, на который ты должен ответить с абсолютной свободой: согласился бы ты выполнить любую задачу, связанную с устранением джихадистов, или предпочел бы продолжить преследовать Омара аль-Кабира?

Это, без сомнения, был крайне деликатный вопрос, требующий обдуманного ответа, который последовал лишь спустя пару минут.

– Если мне нужно убивать, я предпочитаю убивать того, кто убивает за деньги, чем того, кто убивает из-за своих убеждений, какими бы глупыми они мне ни казались. То есть я выбираю продолжать преследовать Омара.

– Согласен.

– Проблема в том, что к этому моменту он, должно быть, уже далеко, и я понятия не имею, как продолжить след.

– Он углубился в эрг, и следы верблюдов исчезают на камнях, – сказал Гасель.

– Знаю, но нас интересуют не сами верблюды, а то, что они несут. – Увидев замешательство своего собеседника, отец Заира продолжил: – В качестве гарантии хорошие кожевенники оставляют на своих седлах подписи. Тот, которого ты знаешь, один из лучших, продал Омару пять седел. Наши люди, контролирующие деревни, оазисы и колодцы оттуда до Мавритании, будут следить за их появлением.

– Но это почти три тысячи километров, – напомнил туарег.

– Тысяча в ширину, но у нас тысячи глаз, так что это лишь вопрос времени.

– У меня времени достаточно.

– Тебе удобно в моем доме?

– Очень.

– Мои дочери не доставляют тебе проблем?

– Совсем нет.

– Это тоже вопрос времени, – насмешливо добавил он. – Не теряй бдительности, потому что я заметил, что пара девушек из прислуги смотрит на тебя глазами умирающей газели. Если инициатива пойдет от них, мои женщины не смогут обвинить меня в пособничестве. Теперь тебе остается только молить Господа дать тебе силы, чтобы противостоять напору, который может исходить с разных сторон.

– Ты удивительный человек, даже в эти удивительные времена, – заметил его собеседник. – Иногда мне кажется, что ты играешь со мной.

– Ничего подобного, ведь твоя жизнь висит на волоске, и я знаю, что это значит. Трое моих сыновей тоже сражаются за наше дело, хотя им приходится делать это в городах.

– Почему?

– Они учились в Европе и не продержались бы в пустыне и пяти минут.

– Я не имел ни малейшего представления.

– Думаешь, я способен проливать чужую кровь, не будучи готовым пролить свою? – спросил он с тоном, который, казалось, выражал обиду от самого предположения. – Это война, в которую мы должны вовлечься все – от богатейшего до самого скромного, иначе мы обречены на поражение. Мы не такие, как англичане, которые отправляли на поле боя новозеландцев, австралийцев или индийцев, пока сами занимались политикой дома, что им действительно нравится.

– Я мало знаю об англичанах.

– Тогда тебе стоит прочитать книгу по истории.

– Все вокруг только и делают, что советуют мне читать… – пожаловался водитель, указывая подбородком на огромную библиотеку, полки которой тянулись от пола до потолка. – Сколько времени уйдет, чтобы прочитать всё это?

– Века, потому что большинство из них на английском.

– А Заир их понимает?

– Намного лучше, чем я.

– Черт побери, женщина! Как она может быть такой умной?

– Знание языков обычно зависит не от ума, а от возможности и определенной предрасположенности, которая у нее, безусловно, есть. Хотя это не значит, что она не умна, ведь она