Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов
— На улице еще двое — водитель в “Волге” и в “Скорой помощи”, — распорядился Липницкий.
Его люди работали в тонких кожаных перчатках, пустые шприцы-тюбики возвращались на прежнее место — в секции, размешенные на стенке чемоданчика и напоминающие по виду газыри.
Тонкие стрелки, поражающие жертву на расстоянии до десяти метров, они не стали извлекать из тел — все равно препарат бесследно разлагается в теле в течение нескольких минут. Сами стрелки очень маленькие, по четыре миллиметра в диаметре. Пусть думают-гадают, что сие значит металлическая заноза или нечто другое.
После того, как были нейтрализованы десять нежелательных свидетелей, из автобуса спешно принесли семь черных пластиковых мешков по числу погибших сотрудников НИИ.
Редким прохожим опять же недосуг было обращать внимание на людей, выносивших из здания какие-то тюки и грузившие их в автобус. Темно совсем, заход солнца в этот день произошел без нескольких минут три, то есть, уже около часа назад.
Вынеся тела погибших, все шестеро вернулись в здание НИИ, тщательно убрали все следы крови, использовав для этого губки, захваченные с собой, смачивая их водой в умывальнике.
Были изъяты все блокноты, записные книжки у следователей, судмедэкспетра, криминалиста, врача, не говоря уже о фотоаппарате и прочих специальных приборах.
Автобус укатил уже в полной темноте. Он держал путь на окраину Москвы. Сюда, в обнесенный с трех сторон колючей проволокой, а с четвертой ограниченный речкой Чермянкой комплекс зданий не заглядывали даже воры и грабители. Окрестные жители поговаривали, что здесь находятся склады ядохимикатов, а некоторые договаривались и до радиоактивных отходов. Людей здесь никто почти никогда не видел, за исключением маячившего у массивных стальных ворот охранника в вохровской — словно он был забыт тут лет тридцать назад — форме. Изредка наблюдались въезжающие на территорию складов машины, да и происходило это почти всегда ночью или в сумерках.
И автобус со своим скорбным грузом тоже не был исключением. Осветив фарами массивные, покрытые инеем ворота, он постоял немного, потом ворота открылись, и автобус тихо вкатился на огражденную территорию. Затем автобус подкатил к строению в форме полубочки — то ли к ангару, то ли складу. Семь черных мешков были вынесены из автобуса и перенесены в строение.
Здесь, внутри, и в самом деле высились штабеля каких- то грубо сколоченных деревянных ящиков. Но сбоку у самого низа свода, сделанного из гофрированного алюминиевого сплава, размещалась большая деревянная будка. Открыв дверь будки, можно было увидеть широкую лестницу с ведущими вниз бетонными ступенями и такими же бетонными перилами. Лестница освещалась лампой дневного света, висящей над входом и, похоже, никогда не выключавшейся.
Через несколько минут после того, как черные мешки были снесены вниз по лестнице в просторное помещение и положены там на огромный подиум, верхняя часть которого была сделана из белого мрамора, появились два человека в халатах и шапочках из материала зеленоватого цвета и надетых на руки хирургических перчатках.
Коротко кивнув Липницкому, один из них спросил:
— Может быть, кто-то еще жив? Или, во всяком случае, можно предпринять попытку спасти его?
— Нет, — подполковник покачал головой. — Все семеро… мертвы. Профессионалы поработали, гореть бы им в аду медленным пламенем. Стреляли, похоже, короткими очередями, судя по кучности. Надо определить характер пулевых ранений и извлечь пули.
— Это чем-нибудь поможет? — не глядя на Липницкого и словно ни к нему вовсе обращаясь, спросил человек в халате и шапочке.
— Чему поможет? — с свою очередь спросил Липницкий.
— Не знаю, — хирург развел руками в перчатках.
— Надо это сделать. Приступайте.
— Приступим. Раздевайте их и переносите на стол.
Стол, на который он указал, был почти таким же большим, как и та гигантская лавка, на которой сейчас лежали мешки с трупами, и напоминал операционный. За одним только исключением — его крышка была обита цинком, ка — кое-либо дополнительное покрытие отсутствовало.
Хирурги прозанимались с семью трупами около двух часов. Все пули были извлечены из тел и предоставлены Липницкому.
— Н-да, — сказал он, — все одинаковые. И все не наши. Калибр девять миллиметров, стреляли с близкого расстояния.
Хирург кивнул, как бы подтверждая заключение Липницкого.
— И короткими очередями, по три выстрела, — дополнил он.
***
Около пяти часов вечера в дежурную часть ГУВД позвонили и сообщили об оставленных у здания на Пятницкой улице трех милицейских автомобилях и микроавтобусе “Скорой помощи”, а также о неподвижных телах внутри помещения НИИ социологических исследований.
— Какие еще тела? — удивленно и настороженно спросил ответственный дежурный по городу Москве. Он знал, что совсем недавно туда направилась группа работников милиции и прокуратуры.
— Восемь бессознательных тел, — ответил странноватый, чем-то искаженный голос в трубке. — Да еще два тела в автомобилях на улице.
— Откуда вы звоните? Кто вы? Назовитесь, — потребовал ответственный дежурный.
— Поспешите, — произнес голос, и в трубке зазвучали частые короткие гудки.
Через пять минут наряд милиции обнаружил в указанном месте десять человек — живых, но находящихся в бессознательном состоянии. Обстановка в помещении не свидетельствовала о том, что здесь происходила какая-то потасовка. Но восьмеро в помещении и двое в кабинах автомобилей спали, пораженные странным сном — они напоминали мертвецки пьяных, только запах отсутствовал.
3
7 декабря 1993 года, вторник.
— Итак, что же мы имеем? — генерал-майор Колесников, в форме, в мундире, брюках с красными лампасами и коричневых, форменных же, начищенных до блеска ботинках прохаживался по толстому ковру, заложив руки за спину.
— А имеем мы, — продолжил он после некоторой паузы, семерых ментов да еще троих… медбратьев со “Скорой помощи” в состоянии глубочайшего похмелья, напоминающего наркотическое. — Колесников многозначительно поднял вверх указательный палец. — И все десять, похоже, забыли даже, как их зовут. Они абсолютно ни-че-го не помнят. Так ведь?
Вопрос этот относился к подполковнику Пивоварову, стоявшему у стола и слегка вращающему головой вследствие наблюдения за перемещавшимся начальником.
— Так, — виновато выдохнул Пивоваров, словно это он довел всех десятерых до такого состояния. — Никто из них не помнит, что с ним происходило в последние месяц-полтора.
— А что говорят медики?
— У всех в организме выявлено наличие какого-то сложного химического соединения.
— Что за соединение, Олег Дмитриевич? Ети вашу мать, вы же не политики, и не писаки. Это они могут звездануть что-нибудь такое-этакое-растуманное, чтобы мозги остальным
