Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар
Когда вдосталь накурившийся в туалете Банников прибыл в вестибюль, старшие троек были отпущены, ротный, сославшийся на сильную головную боль, проследовал на отдых в отведенную ему комнату, а Кошелев, нервно расхаживая, дожидался своего зама.
— Давно? — спросил Банников.
— Что давно? — переспросил Кошелев.
— Ждешь давно?
— Только что.
— Это хорошо, а то я боялся, что ты меня ждать станешь.
— Раз боялся, шел бы тогда быстрее или курил меньше.
— Я и так бросаю, — Банников посмотрел в сторону выхода, — надо парням сказать, чтобы окопы рыли. Сейчас местные шустрики минометы подтянут, и пойдет веселуха.
— Да сказал я. Только у них на все посольство одна лопата.
— Копать долго придется, но жить захочешь и одной лопатой Трою откопаешь, — философски заметил Вадим.
— Я сказал, чтобы попеременно рыли, но в темпе. Кстати, снайпера горят желанием поработать, но я запретил.
— Почему?
— Не хочу провоцировать противника на штурм.
— Понятно, — Банников поправил ремень висевшего на плече автомата. — Надо бы к Борису наведаться, как он там? Живой еще?!
— Типун тебе на язык, — пожелал заму Кошелев. — Он мужик здоровый, выдюжит. А сходить надо. Где у них тут санитарное крыло?
— Посторонним сюда нельзя! — грозно прозвучал голос женщины в белом халате, поднявшейся навстречу заглянувшим в помещение Банникову и Кошелеву. На вид ей было лет тридцать пять, может, чуть меньше. Выглядела она довольно миловидно, русые волосы, подбородок с ямочкой, нос слегка курносый, выразительные глаза. Невысокая, но с ладной спортивной фигурой.
— Мы не посторонние, — заверил Банников, невольно задержав взгляд на идущей к ним женщине, — мы командиры, ребят проведать.
— А командиры разве входят в состав медперсонала? — голос женщины слегка потеплел, — насколько я знаю, нет. Так что будьте добры, покиньте помещение. При необходимости я вас проинформирую.
— А раненые имеют право на нахождение в этом помещении? — Банников вдруг вспомнил о царапине на плече, оставшейся от шальной пули.
— И кто из вас ранен? — недоверчиво уточнила женщина.
— Я, — Банников гордо продемонстрировал плечо, закрытое надорванной и окровавленной тканью маскхалата.
— Пройдемте, — она сделала жест рукой, приглашая Вадима следовать за ней, и увидев, как Кошелев качнулся вперед: — А вы ждите, — после чего ее каблучки безостановочно застучали по кафельному полу.
Следуя за врачом, Банников вошел в небольшую процедурную.
— Раздевайтесь, — приказала женщина.
Вадим секунду раздумывал над тем, куда пристроить автомат, затем, поколебавшись, закинул ремень за крюк стоявшей у дверей вешалки и начал раздеваться. Сняв верх маскхалата, Вадим присел в предложенное кресло и замер в ожидании медицинского осмотра.
Едва взглянув на рану, врач всплеснула руками:
— Почему все военные такие бестолковые? Рана воспалилась, боже ж ты мой! Сколько часов прошло?
— Не знаю, — Банников смущенно пожал плечами.
— Так и без руки остаться можно, если не хуже. Горе! Йодом хотя бы обработать не догадались?
— Вначале не до того было, — начал неуклюже оправдываться Банников, — потом забыл.
— Калибр пули небольшой, рана сквозная, кость не задета. Вам повезло.
— Почему?
— Потому что я есть. Сейчас будем промывать.
— А может, просто повязку? — с надеждой спросил Вадим.
— И оставим кусочки ткани и грязи гнить внутри, а болезнетворным микробам позволим кушать ваши мышцы?! Рука лишняя? — мягко поинтересовалась врач.
— Нет. — Вадим почувствовал, что краснеет. — Извините… извините, я не знаю, как к вам обращаться, вы не подскажете, как вас зовут?
— Любовь Алексеевна, — ответила врач, доставая из настенного шкафа большой одноразовый шприц. — Потерпите, немного будет больно, — пообещала она, наполняя шприц перекисью водорода.
Вадим сидел и смотрел, как шприц наполняется, а затем освобождается от жидкостей. Вначале была перекись, затем последовали еще какие-то уже незнакомые ему растворы, наконец Любовь Алексеевна отложила шприц в сторону и, взяв белое полотенце, протерла насухо мокрую от пролившихся жидкостей поверхность руки. После чего наложила на обе стороны ранки мазь и плотно забинтовала бинтом.
— Может, лейкопластырем? — внес предложение Банников, но не был удостоен даже ответа. Наконец, с перевязкой было покончено.
— А теперь, товарищ командир, ложитесь на кушетку и приспускайте штаны.
— А в руку? — без особой надежды попросил Банников.
— Ложитесь, — устало произнесла женщина, — как же я сегодня с вами со всеми замучилась… — тихо добавила она, и до Банникова вдруг дошло, что на все посольство она единственный медицинский работник, что все раненые прошли через ее отнюдь не стальные руки, и ему стало до безумия стыдно.
— Извините, — буркнул Вадим, безропотно опускаясь на кушетку.
— Чего уж там, — она привычным движением вскрыла ампулу и, наполнив шприц, поставила укол, — придержите ватку. Нет, не вставайте, еще один.
Вадим безропотно повиновался. Сделав второй укол, Любовь Алексеевна отвернулась к окну, давая возможность раненому одеваться без всякого смущения. Одевшись, Вадим взял автомат и в нерешительности застыл у порога. Уходить почему-то не хотелось.
— Огромное спасибо! — поблагодарил он доктора.
— По-хорошему вам бы с недельку полежать вместе со всеми, дать ранке затянуться, — произнесла Любовь Алексеевна, но Банников протестующе замотал головой. — Я понимаю. Что ж, — она вздохнула и закончила вполне бодро: — Ежедневно уколы антибиотиков и через день промывочные процедуры. Недельки полторы, и останутся только два небольших рубчика.
— Еще раз спасибо! И пожалуйста, скажите, как там наши парни? — Вадим кивнул в сторону закрытой двери, ведущей в больничную палату.
— Один ваш мальчишка — сержант Мезенцев — и наш охранник Степан совсем плохие. Если бы здесь другие условия… аппаратура… можно было бы попытаться, а так… я одна, я не могу ничего сделать…
Вадим почувствовал, что Любовь Алексеевна вот-вот разревется, но она была крепкая женщина и справилась. Поборов минутную слабость, почти спокойно констатировала: — Не думаю, что они переживут ночь.
— Будем надеяться… — выразил надежду Банников.
— На чудо?
— На чудо, — кивнул прапорщик.
Любовь Алексеевна посмотрела ему в лицо и робко улыбнулась.
— Чудеса случаются. — Вадим вдруг поверил, что они действительно бывают.
— Нам сейчас всем требуется чудо, да? — их глаза встретились.
Вадим, не найдя в себе сил, чтобы солгать, кивнул:
— Да.
— Но мы выберемся отсюда?
На этот раз у него не хватило сил, чтобы лишить ее надежды.
— Да, выберемся, — заверил он и сам поверил, что именно так и будет.
— Вам надо идти, — ее щеки налились румянцем.
— Да, — согласился он, делая шаг через порог комнаты.
— Вы заходите проведывать личный состав, — посланная вдогон фраза прозвучала как приглашение и заставила и без того беснующееся сердце прапорщика застучать в ритме вальса. Сквозь дыры в окровавленном рукаве маскхалата, как две маленькие звездочки, просвечивало белое полотно медицинского бинта, повязанного ее руками.
Когда Банников, наконец, вернулся к скучавшему в ожидании старшему лейтенанту, глаза того метали
