Нино и её призраки - Анна Теплицкая
Кое-как доехав до Троицкого моста, я выдохнула и наконец-то осознала, что меня уволили самым постыдным образом. В первую очередь нужно поделиться этой новостью с мужем. Он отреагировал неожиданно ласково: «Любимая моя жена, пойдем сегодня в ресторан, какой хочешь, и отметим этот день, когда мы оба поняли, что тебе не нужно работать никогда в жизни».
Повеселев, я согласилась, предупредила няню, что мы вернемся поздно: «У нас с Алексеем Александровичем романтический ужин», и дома час потратила на то, чтобы сходить в ванную, намазаться маслами с сияющим пигментом, потанцевать голой у зеркала и одеться. Мы очень давно не выходили куда-то вдвоем, можно сказать, что это будет экспириенс для нас обоих. Я позвонила и забронила столик на двоих в новом ресторане Блинова на Фурштатской. Естественно, свободных мест не было: «Заведение недоступно до следующего вторника», — сухо сообщил управляющий, но стоило мне назвать свою фамилию, они сразу нашлись. А в общем-то хорошо, что я живу в Питере, подумала я, разве в Тбилиси меня знают на каждом углу? Кроме дома в Ксани я мало что помнила про Грузию и боялась, что меня тоже там никто не помнит. Дерьмово ощущать, что для России я недостаточно русская, а для Грузии во мне мало картвельского.
У нас в Петербурге процветает собственная светская жизнь, которая не пересекается ни с московской, ни с общероссийской тусовкой. Свои итити, жены олигархов, свои модельеры и блогеры. Кто там я? Уже слегка потрепанная дочка грузинского авторитета без былого авторитета. Надо было спешно возвращать позиции.
Я выбрала для новомодного места черное, низко срезанное бархатное платье, открывающее полные плечи, и грудь, и округлые руки с тонкою крошечной кистью, высушила и чуть подвила волосы, убрала их наверх. Густо затенила веки и ресницы, мазнула губы красной помадой — глаза сощурились от удовольствия, самый мой любимый образ, нужно добавить украшений. Я открыла массивное бюро и вперилась взглядом в свои сокровища, аккуратно уложенные на бежевом бархате, выбирая что надеть. Кольца с разноцветными бриллиантами — в моей коллекции розовый, голубой, черный, также дивное кольцо от Графф с россыпью бесцветных камней в форме луны. К нему пойдет жемчужное колье Микимото и браслет Картье из белого золота. Конечно, у меня есть еще один, классический, в форме гвоздя из розового золота с бриллиантами, — я нежно погладила безупречную гладкость. Серьги от Ван Клиф, а на шею можно эту подвеску Vintage Alhambra цвета миндального масла, которую подарил отец в позапрошлом году, тогда колечко из желтого золота будет в тему. Взгляд упал на украшения Булгари в виде змеи, и сердце учащенно забилось.
Можно надеть и то, и это.
С драгоценностями я всегда борщила. Ничего здесь не поделаешь, моя слабость. В конце концов, почему нет, я же женщина, я же грузинка. Разве можно не любить украшать себя? Это наше предназначение с древнейших времен. Я надела серьги, колье, браслет, два кольца на одну руку, посмотрела на себя в зеркало, добавила цепочку. Выглядеть дорого и элегантно — генетическое умение восточных женщин. Минуту я улыбалась себе, затем подушилась и стала ждать мужа на кухне.
— Ты долго?
— Подъезжаю.
Я подумала, что успею выпить кофе, и поставила турку на огонь.
Из-за меня в ресторан мы заявились с опозданием.
Когда мы проходили к столику, все окружающие, перешептываясь, смотрели на нас, я одаривала их снисходительной улыбочкой. Муж шел чуть спереди, он был с работы, но выглядел эффектно, в последнее время он даже как-то постройнел. Пиджак ему шел. Интересно, существуют ли вообще мужчины, которым не идут пиджаки? Я задумалась и вспомнила брата Ии — в пиджаке он всегда выглядел нелепо. Может, это от возраста зависит… Или, если плечики худые, тогда не подходит.
Как только мы сели, меня охватила паника. Вот, мы сделаем заказ, а потом что? Пока его будут нести, пройдет целая вечность. О чем мы будем говорить?
— Сегодня выпью за счет питерской полиции, — пошутила я в сотый раз, муж ожидаемо не отреагировал.
Я и понятия не имела, разговаривают между собой другие пары или ограничиваются приветствиями, радостными или скупыми, в зависимости от настроения. Неужели они в действительности могут говорить об искусстве, спорить о политике, обсуждать общих знакомых, свободно разговаривать на тему бывших отношений, копаясь во всех тонкостях психологии. Я могла поддерживать беседу с любым живым человеком на всем свете, кроме собственного мужа. Мы жили в абсолютном молчании. Что сказать? Обсуждать наших детей? Надо спросить, как его мать поживает. В последнее время я редко говорила с его родителями по телефону.
— Ну так возьми и позвони, — пожал плечами Алексей Александрович.
На этом разговор был окончен. От скуки я стала озираться по сторонам. Я скорее угадала, чем действительно заметила его присутствие: тяжело застучало сердце, дыхание сбилось, кровь вспенилась, как шампанское, и, бурля, побежала от пальцев ног до макушки. Они сидели там, немного в глубине: Ник и его жена. Я видела ее впервые. Женщина сильно за тридцать с миловидным, но слегка застывшим от ботокса лицом и прекрасными светлыми волосами. Только потому, что я представляла ее совсем не так, а намного красивее, чем она есть на самом деле, я расслабилась и чуть не засмеялась от облегчения. Я сделала большой глоток вина, стало жарко и ужасно весело.
Принесли закуски. Муж с аппетитом поедал салат с ростбифом, подробно рассказывал о предстоящей поездке. Я кивала Алексею Александровичу, стараясь выглядеть заинтересованной, а сама то и дело косила глазом вправо, так, что он чуть не выпадал, из-за этого я скорее всего выглядела как кошка с базедовой болезнью. Я успела рассмотреть, что мой любовник одет небрежно: джинсы и расстегнутый пиджак, они с женой не разговаривали: сидели друг напротив друга, но смотрели в разные стороны — он в окно, она в телефон, на его лице зависло несвойственное ему печально-спокойное выражение, это при том, что обычно у него рот не закрывается. «Нет общих тем для разговора», — злорадно подумала я. От
