Лоулань - Ясуси Иноуэ
Но не это сразило Со Мая: глядя вдаль на северо-запад, он сначала почувствовал, что море грязи там бурлит как-то по-особому, а потом различил в волнах колыхающейся жёлтой жижи часть крепостной стены и наблюдательную вышку – они едва виднелись над поверхностью воды. Картина была далекой и мелкой, но сомнений быть не могло: он видел крепость, которую они сами построили и в которой до вчерашнего дня жили. А их поля и жилые дома уже утонули в море грязи.
И только тут Со Май понял, что и он сейчас будет погребен под потоками этой грязной жижи…
На мгновение в его голове мелькнуло воспоминание о том, как в ту ночь, когда он встретил женщину из племени ашья, она рассказывала ему о городе Лунду, Обители Дракона. Но воспоминание только блеснуло – и сразу поблекло на фоне куда более неправдоподобных событий, которые происходили в действительности, сейчас, прямо на глазах у Со Мая.
На миг Со Май обрел невероятное спокойствие духа, но тут же вскипел от бешеного гнева. Атаковать потоп! Биться с ним, биться не на жизнь, а на смерть – ничего другого ему теперь не оставалось.
Тут же посыпались приказы, которым солдаты повиновались беспрекословно: все понимали, что просто так стоять и ждать смерти – бессмысленно.
Загремели боевые барабаны, послышались воинственные клики. Отряд разделили надвое, одну половину возглавил Чжан, другую – сам Со Май.
Первым бросился в атаку вниз по склону холма отряд под командованием Чжана. Побежали все – верблюды, лошади, солдаты. Вот они поднялись на другой холм, вот спустились вниз. На взгляд командира, атака выглядела недостаточно мощной, однако расстояние между отрядом и мутным потоком стремительно сокращалось. У самого подножия холма два фронта сошлись. Момент – и на глазах Со Мая отряд Чжана в мгновение ока бесследно пропал, испарился, улетучился – словом, исчез столь быстро и легко, что никто и глазом не успел моргнуть…
В тот же миг Со Май скомандовал «Вперёд!» оставшейся части отряда. Перед ним был самый сильный противник в его жизни, и Со Май превратился в комок ненависти, в воплощённое бешенство.
Он вскочил на коня и, потрясая копьём, ринулся вперед. Потоп ревел так, что дрожала земная твердь. Казалось, нараставший грохот воды заполонил всю вселенную.
Наконец Со Май увидел врага: передний край мутного потока только что срезал очередной холм и теперь изо всех оставшихся сил мчался ему навстречу. Мириады свирепых, буйных, безумных демонов с каждым мгновением подступали всё ближе и ближе.
Взметнув над головой правую руку с зажатым в ней копьем, Со Май бросил коня прямо на стену мутной воды, которая уже поднялась перед ним на два человеческих роста.
Фигура Со Мая тут же исчезла, а вслед за этим исчезли шедшие за ним верблюды, лошади и солдаты – исчезли все до единого и в мгновение ока…
Над пустыней, превращенной в сплошное море грязи, висело тусклое, испачканное небо. В одном из его уголков необычно слабо, как при затмении, поблескивал красный, словно запекшаяся кровь, солнечный диск. Вселенная по-прежнему была наполнена гулом потопа, да и сам он не знал ни минуты покоя: ведь на свете оставалось ещё так много всего, что он должен был поглотить…
Чужеземец. Перевод Е. Кручины
Бань Чао, второе его имя Чжун Шен, родился в восьмом году под девизом царствования Цзянь-у (32 г. н. э.) в Пинлине. Он был сыном Бань Бяо, автора труда «Исторические записки. Дополнительные жизнеописания». Старший брат Бань Чао, Бань Гу, известен как ученый-конфуцианец времен династии Поздняя Хань, написавший «Историю (Ранней) Хань»[54].
Бань Чао с юных лет обуревали честолюбивые помыслы; он не искал в жизни лёгких путей, все время вызывался испытывать трудности и страдания. Он запоем читал классиков и никогда не терял интереса к этому занятию. После того как Бань Гу по велению императора стал при ханьском дворе сверщиком текстов, Бань Чао по рекомендации старшего брата получил работу переписчика в императорской канцелярии, но продолжал жить в горькой нужде – притом ему приходилось ещё и ухаживать за родителями…
В жизнеописании Бань Чао из «Истории Поздней Хань»[55] рассказывается, что однажды он отбросил свою писчую кисть в сторону и с горечью воскликнул: «Большой человек никаких других целей в жизни иметь не должен, кроме подражаний великим людям как, например, Фу Цзецзы или Чжан Цяню, которые за подвиги в чужих странах заслужили владения и титулы! Неужели и далее служить мне среди кистей и тушетёрок?!»
(Фу Цзецзы, служивший в Западном крае во времена императора Юань-ди, убил правителя Лоуланя, за что был пожалован титулом Иян-хоу[56]. Чжан Цянь, начавший при императоре У-ди освоение Западного края, был удостоен титула Бован-хоу.)
В шестнадцатом году под девизом царствования Юн-пин (73 г. н. э.), когда Бань Чао было 42 года, он попал в Западный край в составе войск, направленных усмирять сюнну. Чем он занимался до этого времени, в подробностях неизвестно; неясные контуры первой половины его жизни обрисованы в хрониках буквально в нескольких строках, не более.
Бань Чао сформировался как личность во времена императоров Гуан У-ди и Мин-ди. Как известно, Гуан У-ди был основателем династии Поздняя, или Восточная Хань, восстановленной после временной узурпации власти Ван Маном. Император Мин-ди, сын Гуан У-ди, был известен своей мудростью и талантами. Эпоха Гуан У-ди и Мин-ди – это период твёрдого управления страной и постепенного упрочения ханьского императорского двора.
В те времена мысли всех честолюбивых ханьских юношей были обращены в одну сторону – к Западному краю. Они не видели на земле иного места, где можно было бы без особых усилий совершить подвиги, приносящие владения и титулы.
История деяний Чжан Цяня, который во времена императора У-ди был оценён за выдающиеся заслуги в освоении Западного края, ещё не стала далеким прошлым, и поэтому каждый, кто хотел обрести славу великого мужа, мечтал стать вторым Чжан Цянем…
К тому же во время мятежа Ван Мана налаженное У-ди управление Западным краем пришло в полный упадок, а затем ханьцы вообще ушли с этих земель, оставив их на разграбление сюнну.
Бань Чао тоже мечтал при случае последовать примерам Фу
