Сесилия - Фанни Берни
– И что это вы, женатые мужчины, увиваетесь подле девиц? – сказал он. – Я оставляю сей пост за собой.
Этот трюк и особенно слова «женатые мужчины» окончательно вывели мистера Монктона из себя. Гнев взял верх над благоразумием, он резко остановился и, глядя на Морриса, хотел было выкрикнуть: «Сэр, вы… наглец», но в последний миг сдержался и закончил: «…изрядный живчик!»
Моррис вовсе не желал досадить мистеру Монктону. Его поведение являлось лишь результатом легкомыслия и невоспитанности. Как только он почувствовал, что вызвал неудовольствие, то проворно вскочил на ноги и обрел прежнюю подобострастность.
Вернувшиеся в гостиную миссис Харрел и мистер Арнот поинтересовались, в чем дело. Моррис, смущенный своей эскападой и напуганный взглядами мистера Монктона, рассыпался в извинениях и поспешил удалиться. Мистер Монктон потерял всякую надежду остаться с Сесилией наедине и вскоре тоже откланялся.
Глава XI. Рассказ
Оставшись одна, Сесилия немедленно послала слугу узнать, как обстоят дела в семействе плотника, и просить его жену зайти к ней. Сведения, которые тот принес, только укрепили ее во мнении, что этим беднякам приходится несладко, и она решила не отступаться, пока они не получат свои деньги. Слуга рассказал, что супруги живут в комнатушке под крышей и у них пять дочерей. Бедный плотник прикован к постели с тех пор, как упал с лестницы в Вайолет-Бэнк.
Когда пришла миссис Хилл, Сесилия пригласила ее в свою комнату и приняла с самым нежным сочувствием. Она хотела знать, когда мистер Харрел намерен заплатить ей.
– Завтра, сударыня, – ответила миссис Хилл, качая головой. – Его честь всегда так говорит. Я не посмела сказать об этом его чести, но, если мне вскоре не заплатят, случится что-то ужасное.
– Вы прибегнете к помощи закона?
– Мы, разумеется, частенько об этом подумывали, но, пока тянули свою лямку, почитали за лучшее не наживать себе врагов.
– Но чем он объяснял столь долгую задержку в выплате?
– Он говорит, сударыня, что другим рабочим тоже не заплатили, и это, конечно, правда. Ох, сударыня, если б вы знали, каково приходится беднякам!
Эти слова заставили Сесилию посмотреть на вещи по-новому. Затем она спросила, приглашали ли к мистеру Хиллу доктора.
– Да, сударыня, покорнейше благодарю за вашу доброту, – отвечала та, – но мы не потратились: джентльмен был так добр, что ничего с нас не взял.
– Что он сказал?
– Сказал, что муж умрет, но я и так это знала.
– Бедняжка! Что же вы будете делать?
– То, что делала, когда потеряла моего Билли: стану работать еще усерднее.
– Скажите: вы, кажется, любили Билли больше других детей? Почему?
– Он мой единственный сын. Ему было семнадцать лет, такой высокий, ладный парень! И такой добрый! Я из-за него слезинки не уронила, покуда не умер.
– И что же с ним случилось?
– Чахотка, сударыня.
– Все же старайтесь поменьше думать о нем, – сказала Сесилия, – и будьте уверены, вы получите свои деньги.
– О, сударыня, если б вы знали, до чего ж умилительно слышать от знатной дамы такие добрые слова! От его чести я кроме грубостей ничего не слыхала! Только, боюсь, когда мой муж умрет, его честь станет еще несговорчивей. Думаю, я и сама долго не протяну. А когда нас обоих не станет, кто поможет нашим бедным девочкам?
– Я помогу! Поверьте, не все богачи бессердечны.
Бедная женщина, изумленная этим неожиданным посулом, залилась слезами и сквозь рыдания принялась так горячо благодарить Сесилию, что та не столько растрогалась, сколько испугалась. Успокоившись и осушив слезы, миссис Хилл просила простить ее за порыв и уверяла, что не станет докучать ей своими просьбами.
– Думаю, – продолжала она, – если его честь заплатит вовремя, еще до похорон, я смогу обойтись теми деньгами, что у нас уже есть. Но когда умер мой бедный Билли, мы ужасно нуждались. Едва наскребли денег на похороны, и все, кроме младшей, сидели в тот день без обеда. Но это не страшно, нам и есть-то не хотелось.
– Я не могу этого слушать! Не рассказывайте мне больше о вашем Билли. Ступайте домой и постарайтесь сделать все возможное, чтобы спасти мужа.
– Хорошо, сударыня, – отвечала женщина, – он будет благословлять вас в своих последних молитвах, и дочери тоже!
Сесилия решила, что еще раз поговорит с мистером Харрелом и, если он в течение двух дней не заплатит, сама отдаст долг миссис Хилл, уповая на то, что стыд заставит опекуна вернуть ей деньги. Впрочем, ее так задел его первый отказ, так покоробило его бессердечие, что она не знала, как подойти к этому вопросу, и снова обратилась за советом и помощью к мистеру Арноту.
Мистер Арнот был чрезвычайно польщен тем, что Сесилия с ним советуется, но дал понять, что надежды на успех мало, правда, обещал поговорить с мистером Харрелом. Он вернулся явно обиженный и расстроенный. Когда они остались вдвоем, Сесилия тотчас спросила, что произошло.
– Зять объяснил, – сказал мистер Арнот, – что собирается рассчитаться со всеми своими работникам разом, ведь если он заплатит лишь кому-то одному, остальные будут недовольны.
– Почему же он не заплатит всем сразу?
– Мистер Харрел говорит, что отдаст деньги позднее. Теперь же он испытывает особенную нужду в деньгах.
Сесилия решила, что больше не станет уговаривать мистера Харрела, но завтра утром потребует от него выдать ей двадцать фунтов из ее собственных сумм и сама оплатит счет плотника, несмотря на риск.
Следующий день была суббота – срок обещанной выплаты. Однако не успела Сесилия предъявить свое требование, как мистер Харрел добродушно осведомился:
– Ну, мисс Беверли, ваша протеже наконец довольна?
– Значит, вы заплатили? – изумилась Сесилия.
– Ну да, я же вам обещал.
Это известие ошеломило и обрадовало девушку. Она несколько раз поблагодарила мистера Харрела и, желая обсудить приятную новость с мистером Арнотом, поспешила разыскать его.
– Теперь я не буду надоедать вам тягостными поручениями, – воскликнула она. – Хиллам наконец заплатили!
– Ваши поручения для меня не в тягость, сударыня, – важно ответил он.
– Похоже, вы не очень-то рады.
