Не щади живота - Юдзо Ямамото
Но повстанцы были сильны не только тем, что находились за такой неприступной твердыней. Их объединяла еще отчаянная решимость не даваться в руки живыми. До этого состояния они были доведены гонениями на христиан и деспотической властью их владетельного князя, нагатоского воеводы Мацукура. Несмотря на то, что они состояли сплошь из земледельцев, они представляли нешуточную силу, сплоченную единым религиозным чувством и сознанием общности жизненных интересов. Взять их силой было нелегко и грозило большими потерями. Поэтому Дзюзо предложил стольнику повести правильную осаду и взять мятежников измором. Стольник был того же мнения. Войску был отдан приказ возводить вокруг замка цепь осадных сооружений в виде земляных холмов и бревенчатых башен, сложенных по образцу колодезных срубов.
Повстанцы из замка осыпали осаждающих градом ругательств. Особенно доставалось владетельному князю Мацукура и его воинам.
– Мацукура-доно горазд только подати с нас гнать, а не крепости брать. Пускай переходит в христианство. Авось Бог прибавит силенки, кричали они.
Князь Мацукура чувствовал себя неловко перед посланцами сёгуна и перед другими феодальными владетелями и, чтобы заткнуть рот крикунам, заставлял поднимать своих солдат на бамбуковых щитах и вступать в словесное состязание с обидчиками, но из замка тотчас же летели стрелы, и смельчаки, пораженные ими, падали вниз. Из замка слышались рукоплескания и смех, к вящему конфузу князя Мацукура и его воинов. Неприятель, таким образом, подстрекал осаждающих на очередную атаку, но оба посланца удерживали войско от безрассудных выступлений и ограничивались тем, что время от времени приказывали палить из пушек.
При такой тактике отрезанный от внешнего мира и не получающий ниоткуда помощи враг, несмотря на все свое упорство, должен был рано или поздно сдаться. Вопрос был лишь во времени. Обстановка складывалась благоприятно для осаждающих, но вскоре она круто изменилась.
28 декабря из Эдо пришла неожиданная эстафета от правительства. Этот лист бумаги породил, в конце концов, непоправимые и поистине трагические последствия. В эстафете, адресованной на имя стольника Итакура и Дзюзо, сообщалось, что для усмирения восстания христиан в Симабара-Амакуса назначаются еще два посланца в лице изуского воеводы Мацудайра и Тода Самон. Бумага была скреплена подписями трех старейшин: бунгоского воеводы Абэ, санукийского воеводы Сакаи и оиского воеводы Дои.
Первым пробежал глазами эстафету стольник и молча передал ее Дзюдо. Дзюдо прочел и также молча свернул ее. Оба посланца не обмолвились ни словом. Некоторое время они лишь тяжело дышали. Оба были посланы в Симабара, облеченные особыми полномочиями, а теперь к ним командирует еще двоих посланцев. Как это следует понимать? Как выражение недовольства их нерешительными действиями? Их престижу был нанесен болезненный удар. Дзюзо чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Слезы обиды подступали к глазам.
Добро, если бы их действия были ошибочными. Но ведь кого бы сюда сейчас не прислали, все равно другого способа разбить врага нет. Дзюзо был совершенно уверен в этом и тем сильнее чувствовал обиду на старейшин, решивших отправить еще новых посланцев. Но сейчас сетовать уже поздно. Раз получена такая эстафета, в прежнем положении оставаться больше невозможно. Нужно, несмотря ни на что, немедленно начать бой, пока еще не прибыли новые послы, и либо взять приступом замок, либо сложить головы. Другого пути нет. Да! Или взять замок, или умереть! Рубить, рубить, рубить, пока есть силы, крошить направо и налево, а потом…
Решение было принято, и Дзюдо почувствовал, как у него во всем теле заиграла кровь. На душе сразу стало легко и ясно. Пришла пора осуществить девиз «Не щади живота!». С ним нет ничего невозможного.
Почувствовав прилив бодрости, Дзюзо поднял было опущенную голову, как вдруг услышал внутри себя чей-то голос:
«Ты что, опять хочешь сделать легкомысленный шаг?»
Дзюзо вздрогнул от испуга. Он долго стоял, устремив глаза в пространство, а затем снова поник головой.
«Никто не мешает тебе приготовиться к смерти самому. Это, пожалуй, и нужно для престижа посланца. Но ведь силами одних посланцев замка не возьмешь. Для этого требуются усилия множества людей. Для этого требуются потоки крови. На кого ляжет вина, если и замок не будет взят и погибнет множество человеческих жизней?»
Девиз «Не щади живота!» эффектен. Но подумай о том, что лежит за гранью этого девиза. Никто не говорит, чтобы ты щадил собственную жизнь. Но пощади жизнь множества людей, которые вверены тебе. Разве не ради этого ты принял выжидательную тактику? Как же ты решаешься теперь на безрассудную атаку только из-за того, что готовятся приехать новые посланцы? Разве этим легкомысленным поступком будет спасена твоя честь воина?..»
– Исигая-доно! – раздался рядом чей-то звенящий голос.
Это окликнул Дзюзо стольник Итакура.
– Я думаю, вы одного со мной мнения, но мне бы все-таки хотелось выслушать его от вас.
С тех пор, как оба посланца выехали из столицы на усмирение мятежа, до настоящего времени между ними ни разу не было разногласия. Их мнения всегда сходились, как две половинки одного и того же опознавательного знака. По-видимому, это обстоятельство и заставило стольника обратиться к Дзюзо с такими словами. Дзюзо прекрасно понимал, что творится в душе стольника, но тем труднее ему было дать немедленный ответ. Стольник нетерпеливо продолжал:
– После такой эстафеты нужно на что-то решаться. Не дожидаться же нам, посланным на усмирение мятежа, пока приедет сюда изуский воевода и будет давать нам свои указания… Я хочу отдать войску приказ немедленно брать замок приступом. Надеюсь, что вы ничего не будете иметь против?..
– То есть, иными словами, вы хотите снять осаду и в третий раз броситься на приступ?
– А вы, что же, не согласны с этим?
У стольника грозно сдвинулись морщины на лбу.
– Я не говорю, что не согласен, но стоит ли так сразу менять тактику? Не желая напрасной гибели человеческих жизней…
– Дело приняло такой оборот, что теперь рассуждать некогда. Помните, Исигая-доно, что нет войны без человеческих жертв. Победа дается только ценой жизни многих. Без смерти она невозможна.
Дзюзо почудилось, что последние слова стольника прозвучали с какой-то особенной силой.
– Я думаю, вам небезызвестно, что мы стали предметом насмешек неприятеля. Помните выставленную надпись? – спросил стольник и закрыл глаза.
– Ну вот еще! Стоит обращать внимание… – поспешил ответить Дзюзо, хотя в душе был согласен, что надпись действительно была верхом издевательства. Надпись гласила:
Итак, ура! Итакура
Послом у нас в Симабара!
Недаром был он стольником:
Лихой до дел застольных, он
До боевых не столь.
Поводом для этой злой эпиграммы послужила, по-видимому, выжидательная тактика, принятая посланцами правительства. Мысль о
