Не щади живота - Юдзо Ямамото

– Прошу великодушного прощения: по своему неумению отнял у вашего сиятельства больше времени, чем нужно.

– Ничего, ничего. Зато доставил нам неожиданное развлечение. Борьба была преинтересная.

Иэмицу не только не сделал Дзюзо выговора, но на другой день даже одарил его пятью золотыми и халатом «косодэ». По-видимому, это было сделано в знак одобрения, что Дзюзо, несмотря на приказание зарубить невежу, не исполнил приказания.

По приказу сёгуна следовало, не задумываясь зарубить любого человека, но в данном случае Дзюзо имел дело с человеком низкого происхождения, притом совершенно не подозревавшим, что князь возвращался с соколиной охоты. Поступок Дзюзо, продиктованный чувством жалости, его находчивость спасшая жизнь простолюдину, заслужили похвальный отзыв со стороны совета старейших, которые наши, что Дзюзо способствовал ознакомлению самых низов населения с милосердным характером власти сёгуна.

В другой раз случилось следующее.

Дзюзо был назначен начальником пешей свиты сёгуна. К одному из его подчиненных залетел во двор аист. Слуга подчиненного из простого озорства бросив топором и так удачно, что убил аиста на месте. Хозяин слуги и все чины свиты, узнав о происшедшем, пришли в ужас. Действительно, происшествие было нешуточное, так как убийство аиста простым смертным считалось в те времена более тяжким преступлением, нежели даже человекоубийство. Старший из свиты немедленно посадил под арест виновника и его хозяина, а сам явился с докладом к Доза, бледный и растерянный. Он дрожащим голосом, переходящим в шепот, поведал о случившемся под вечер и спросил, что делать, как поступить с преступником, нарушившим строгое постановление закона? Дзюзо выслушал подчиненного и громким голосом воскликнул:

– Ах, вот как? Аист упал с неба! Значит, смерть была моментальная? Да, это случается с собаками и лошадьми. Выходит, что с аистами тоже. Должно быть, с какого-нибудь ядовитого червя и отравился.

Дзюзо нарочно несколько раз громко произнес слова «моментальная смерть» и приказал старшему передать в таком духе и всем остальным членам свиты.

На следующий день Дзюзо явился в замок с убитым аистом и предстал перед одним из старейшин.

– Дозвольте доложить. Вчера вечером к одному из моих подчиненных во двор неожиданно свалился с неба аист. Причина неизвестна. Должно быть, съел какого-нибудь ядовитого червя. Смерть была моментальная.

Старейшина счел нужным задать еще два-три вопроса и затем объявил:

– Ну что же, раз моментальная смерть, ничего не поделаешь.

Дзюзо почтительно склонил голову и затем обратился с вопросом:

– Как я вам доложил, аист скончался, как видно, от отравления. Такого аиста предлагать к княжескому столу, я полагаю, будет неудобно. Нельзя ли мне получить его в свое распоряжение?

Со стороны старейшины последовало милостивое разрешение поступить с отравившимся аистом, как хочет Дзюзо, и тот понес аиста домой. Убийство аиста топором осталось необнаруженным.

Возвратясь домой, Дзюзо немедленно созвал всех подчиненных, хлопотавших по этому делу, во главе со старшим чином свиты.

– Вот что. Вчерашний случай доставил вам немало тревоги. По счастью, дело обошлось без наказания и, чтобы вознаградить вас за беспокойство, хочу я сегодня вечером угостить вас супом из аиста.

И злополучный аист в тот же вечер был съеден Дзюзо и его подчиненными. Подобного рода случаи были и еще, но они не свидетельствовали о том, что от прежнего Дзюзо не осталось и следа. Нет, в нужных случаях он не задумываясь следовал девизу «Не щади живота».

Так, например, когда сёгун Хидэтада, ехавший на поклонение храмам в Нико должен был в срочном порядке вернуться из Уцуно-мия в Эдо, Дзюзо бежал пешком, ухватившись за княжеское стремя, до самого замка. Конь под князем, как и подобает был очень быстроходный, и обыкновенному человеку было немыслимо соревноваться с ним в беге на такое расстояние. Из всей пешей свиты сёгуна, понемногу растаявшей в пути, остались только двое, которые сопровождали князя все время до самой столицы. Это были хранитель княжеской библиотеки и Дзюзо. Хранитель тоже наконец совершенно задохнулся и отстал возле ворот Отэ. До самого подъезда замка добежал один лишь Дзюзо.

Дзюзо постепенно подвигался по лестнице чинов и к 44 годам дошел до должности «государева ока» и получил владение, дававшее в год доходу до 1.500 коку риса.

В это время на острове Костю в Симабара вспыхнуло восстание, и Дзюзо получил важное назначение.

Весть о восстании была доставлена в столицу 8 ноября 14 года эры Канъэй. Немедленно был созван совет старейшин, и на другой день, 9 ноября, было решено снарядить карательную экспедицию, начальником которой назначался Сигэмаса, имевший обширные владения в Фукамизо, а его помощником – Исигая Дзюзо Садакие.

Как тот, так и другой, получив приказ о назначении, немедленно стали готовиться в поход, приводя в боевую готовность людей, лошадей и военную амуницию, и сумели выступить в столь короткий срок, что вызвали общие похвалы.

7

Стольник Итакура и Дзюзо, в спешном порядке покинувшие столицу, 1 декабря лунного стиля прибыли в Такасэ, в провинции Хиго. Здесь их уже ожидали «государево око» – провинции Бунго и старейшины всех даймё, правивших прилегающими районами. Посланцы сёгуна узнали, что восстание носило весьма серьезный характер. Во-первых, в нем принимало участие не 2–3 тысячи человек, как говорили в Эдо, а более 30 тысяч мужчин и женщин. Во-вторых, повстанцы укрепили старинный замок Симабара, расположенный в стратегически удобном месте, и заперлись в нем.

Посланцы предложили владетельным князьям Набэсима, Арима, Тачибана и Хосокава немедленно выставить своих солдат и 5 декабря вошли в Симабара.

Встав во главе 30-тысячного войска, выставленного князьями, они разбили лагерь возле Арима и обложили старый замок.

10 и 20 декабря были предприняты атаки, но замок оказался более крепкой твердыней, нежели предполагали. Взять его было делом далеко не простым. Он был воздвигнут когда-то предками князя Арима и находился на высокой скале в южном углу селения Арима. С трех сторон востока, запада и юга его окружало море, а с северной преграждало доступ к нему обширное болото. Местоположение было идеальное для обороняющихся и представляло необычайные трудности для нападающих. Кроме того, повстанцы сильно укрепили главный вход в замок, воздвигнув здесь массивную стену из толстых сосновых бревен и бамбуковых жердей, на которых был сооружен двойной частокол, засыпанный внутри щебнем. Толщина стены была столь внушительна, что даже пушечные ядра не представляли для нее никакой опасности. Стена была доступна боковому обстрелу из крепости. Во внутреннем дворе были прорыты ходы в земле, по которым шло сообщение, и стрелы осаждающих только бесцельно сверлили