Дикие питомцы - Медланд Амбер

Ну, то есть этот Нагар-что-то-там имеет в виду зависимости?

Типа того, морщится Эзра, словно я пытаюсь сбить его с темы. Слишком сильную привязанность к внешнему.

И романтическую любовь в том числе?

Об этом там не сказано, говорит Эзра.

Пару секунд я пытаюсь оторвать с пятки кусочек сухой кожи. Если так тебе проще отказаться от кокса, я только рада. Но, по-моему, пытаться лечить одну зависимость другой довольно опасно.

Мне не особенно нравится та часть меня, которая постоянно чего-то хочет, отвечает он.

В ресторан мы заявляемся пьяными и слишком громко галдим на входе. Лекси уже ждет нас и заметно нервничает. Эзра захотел подписать карточку к подарку. Я вывела на ней «От Айрис и…» А он заклеил конверт раньше, чем я успела взглянуть, что же он вписал.

К Лекси пришла целая куча моих знакомых. Я даже не знала, что все они теперь живут в Нью-Йорке. Ко мне с визгом бросается обниматься блондинистая девчонка из нашего класса. В последний раз мы с ней виделись в девятнадцать.

Ох, ребята, значит, вы в итоге все же вместе!

Кошусь на Эзру, тот натянуто улыбается. Он тоже не помнит, как ее зовут.

Мы не вместе, отвечаю я.

Правда? – восклицает она и с подозрением вглядывается мне в лицо. Но вы же такие…

Я заправляю волосы за уши. Эзра смотрит на Лекси. А та льнет к облаченному в костюм Фреду. Он пришел прямо с работы. Лекси думала, он вообще не появится. Я еще никогда не видела ее такой счастливой и рада за нее, хотя мне немного тревожно.

Вообще-то я как раз после этой вечеринки встречаюсь со своей девушкой, вставляет Эзра. Мы вместе едем на ретрит.

5

Просыпаюсь я в квартире Лекси на полу, благоухая рвотой. Лекси накрыла меня одеялом.

Он сейчас ничем тебе не поможет, решительно заявляет она. Составь список всех его самых ненавистных тебе качеств. И давай пожестче. И поточнее.

В Убере мне попадается разговорчивый водитель.

Обычную бумажку можно просто скомкать и выбросить. Она ничего не стоит. Для примера он берет с приборной панели чек и мнет его в пальцах. Но напиши на ней «100 баксов» – и она тут же станет великой ценностью.

Я старательно охаю и ахаю, глядя на скользящие за окном блестящие автомобили. А сама думаю – нет, деньги совершенно иначе устроены.

А знаете, в старину соль называли белым золотом, сообщаю я ему. Это все потому, что она была большой редкостью. Сейчас у нас ее завались, и все равно мы ее очень ценим. Заметив выражение его лица, бормочу – простите, у меня похмелье.

Он облегченно вздыхает. Что ж тут удивительного? Выходные ведь.

Постановив, что кадрится ко мне он не собирается, потому что я в дочери ему гожусь, мы находим общий язык. Он включает мне песню под названием «Побывал я в раю, но себя не нашел».

И спрашивает – так чем, говоришь, он занимается, этот твой дружок?

Он музыкант, поет в группе.

Музыкантов-то развелось…

Потом он начинает рассказывать мне байки из своей юности. С его слов выходит, что он был этаким Лотарио, который сначала поимел весь квартал, а потом осознал, что так не годится.

Теперь у меня есть девушка с Украины, сообщает мне он.

Здорово, отвечаю я.

У нее рак. Это ради нее я за баранку сел. Каждую неделю отсылаю ей деньги. Двадцать два года, кто бы мог подумать!

Определенно из нас двоих дура в этом такси я.

Когда я вхожу в квартиру, Нэнси сушит волосы феном. Я сажусь на диван и выжимаю свои полотенцем.

Нэнси выключает фен, замирает в дверях ванной и смотрит на меня.

Ты не пришла ночевать, говорит она. А я ждала.

Пролистав главную страницу Нетфликса, я выбираю «Незабываемый роман». Нэнси смотрит в экран, потом переводит взгляд на меня. Я проматываю фильм вперед. Кэри Грант дает Деборе Керр обещание.

Значит, ты знала про подружку, как бы между прочим бросаю я.

Дебора Керр бежит к условленному месту. Она все решила и выбрала его.

Нэнси расчесывает волосы. Знать – не значит одобрять. К тому же у тебя был Сэм. И мы только-только снова начали разговаривать.

Все верно.

Взглянув на нее, я понимаю, что ее сейчас раздирают изнутри два разнонаправленных импульса. Ненавижу, когда она так поступает. Знает же, что я не удержусь и пристану к ней с вопросами. Нэнси проверяет, не поехали ли колготки, – выставляет на свет сначала правую ногу, потом левую.

Боже, их что, какой-то слон на себя натягивал? – стонет она.

Что он тебе сказал?

Я не свожу с нее глаз, и в конце концов она отвечает – ничего. Я думала о другом.

Тесс точно ничего не знала, иначе она не дала бы ему ко мне приехать. Просматриваю вывешенные в Фейсбуке фотки со дня рождения Лекси и наконец выбираю чей-то темный затылок. Может, даже свой собственный. Я мало что помню про эту вечеринку.

Фотографию я отправляю Тесс по Вотсапу, снабдив подписью: Как всегда, стесняюсь камеры. Как я тебе?

А потом пишу Рэю, что мне нужны деньги.

Он отвечает: Я через несколько недель буду в городе. Давай вместе пообедаем.

Нэнси постоянно придумывает какой-нибудь предлог, чтобы пройти мимо меня. То стакан со стола возьмет, то лампу включит. Потом вдруг объявляет – сегодня буду работать из дома. Эта библиотека – сборище извращенцев.

Как хочешь, отвечаю я.

А сама думаю, наверное, он поступил так намеренно. Чтобы меня отпустить. Это жестокость во спасение, он хотел, чтобы я перестала цепляться за его ноги. Каждый раз, как Рэй начинал собираться домой к Линдси, я, вроде как в шутку, садилась на его ступни и обхватывала руками колени. Поначалу он смеялся, потом начинал раздражаться и все пытался аккуратно меня спихнуть.

Радость моя, ты упряма, как осел, говорила Тесс.

Он уходил, и я нарочно писала на пол. Тоже из упрямства.

За следующие несколько дней я выбалтываю Нэнси все, что случилось. Вообще-то я не собиралась этого делать, просто так вышло, что какие-то детали постоянно всплывали в бытовых разговорах.

Как считаешь, это ужасно, что я так орала?

Смотря, чего ты хочешь, отвечает она.

Ты же с ним общалась.

Не слишком часто. И я предупреждала тебя держать ухо востро.

Я отмахиваюсь. Если бы там все было серьезно, он бы обязательно мне сказал. Эзра никогда мне не врет.

Ты превращаешься в славную католическую женушку, фыркает Нэнси. «Зато возвращается он всегда ко мне».

Даже не знаю, кого из нас она сильнее презирает. Но от ее слов я начинаю так истерически хохотать, что в груди жжет.

Швыряю на пол стакан, потом падаю сама. Ничего себе, кровь. Просто удивительно, какая она красная.

Осторожнее, предупреждает Нэнси.

Стой на месте.

Около часа я ползаю по полу со щеткой и совком, собирая осколки, а Нэнси стоит на стуле и указывает мне те, что я пропустила.

Я лихорадочно названиваю Эзре. И каждый раз, нажимая на кнопку вызова, испытываю катарсис. Я суровая, незамутненная, и все еще может обернуться по-моему. Нэнси отбирает у меня телефон. Тогда я утаскиваю ее мобильный и заряжаю его в лифте. Иногда Эзра снимает трубку, и я не знаю, что ему сказать. А иногда мы просто болтаем ни о чем.

Как там твоя Сторми Дэниэлс? – спрашиваю я.

А он отвечает – по-моему, в этом есть что-то нездоровое.

Потом извиняется, говорит, что не хотел сделать мне больно. Что мы же заключили соглашение: не спрашивай, не говори. Что он не хочет давать обещаний, которых не сможет сдержать. И надеется, что у нас получится остаться друзьями.

Мы никогда не были друзьями, Эзра, с горечью возражаю я.

Он так долго молчит, что я отнимаю телефон от уха и смотрю, как бегут на экране секунды.

А что, если бы я вернулась? Что тогда?

Ты не должна возвращаться из-за меня, отвечает он.

Я сажусь на корточки прямо на тротуаре и утыкаюсь лицом в колени. Краем глаза вижу, что ко мне спешит Николай.