Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
Сона одевалась со вкусом. Какое платье ни купит, что-то убавит, что-то прибавит, и платье совершенно меняется. Ей особенно шел коричневый кожаный жакет. Тогда редко кто носил такие. Вместо пуговиц на нем были застежки. Из белой кожи Сона сама смастерила цветы и прикрепила к груди. В моем присутствии Сона чувствовала себя более уверенно. И от сознания этого я был беспредельно счастлив.
———
В холодное декабрьское утро приехал Арменак Багратян. Он оставался в городе на один день. На следующее утро отец Сона должен был отправиться на Кечутский участок Арпа-Севанского строительства на церемонию первого взрыва. Сона умолила отца, чтобы он взял ее с собой.
— Но оттуда мне надо будет выехать на строительство. Как же я тебя отправлю обратно?
— Давид поедет со мной. Вернемся на автобусе.
Багратян, чуть подумав, согласился.
Дорога в Джермук проходила через дивное Арпинское ущелье. Быстроводная Арпа сбегала по большому откосу, жалась к своему скальному ложу, с ревом металась и, когда боковые скалы отходили, ширилась, разливалась, и в ней выступали небольшие островки. Зимними месяцами, когда земля становилась влажной, особенно в дождливые дни, со скал отрывало ветром большие и малые камни, они скатывались на автотрассу Ереван — Джермук. Поэтому возникло предложение опасные отрезки трассы взять под бетонные покрытия.
«Победа» Арменака Багратяна, пыхтя и исходя дымом, поднималась извилистой дорогой. Я сидел рядом с Багратяном и наблюдал, как осторожно он ведет машину.
Мы переночевали в джермукской гостинице. На следующее утро, сразу после завтрака, поспешили на участок.
Дорога вновь тянулась по берегу Арпы. Но теперь прибрежные массивы по обе стороны реки были покрыты густыми рощами карликовых дубов. То тут, то там выступали остроконечные скалы, подобно зубам злой колдуньи из сказки, редкие, острые, ржавые... Слева на пологом склоне скалы разместилось село с разбросанными тут и там домами. Одни белые, другие из черного камня, покрытые шифером или жестью. В воронке, окруженной горами, расстилался широкий луг, которому суждено было покрыться водами будущего озера. Весной этот луг покрывали и пышный пырей, и чернильный гладиолус, и желтоокий одуванчик. Поздней осенью в тихие и солнечные дни можно было обнаружить здесь и фиолетовые цветы, возвещавшие второе рождение луга. А предзимние ночные заморозки скашивали их весенние грезы, и начиналась продолжительная тяжелая зима. По скоплению гальки текла чистоводная Арпа, затем постепенно луг начинал сужаться, тесниться между подошв двух противоположных скал, и река низвергалась по скалистому руслу. Вот здесь-то, между стоящими друг против друга скальными стенами, должна была подняться плотина водохранилища.
В самом центре луга был источник минеральной воды. Вода была прозрачна, чуть кисловата и насыщена слабыми газами. Здесь собралась группа людей. Наша машина остановилась недалеко от источника.
Навстречу нам вышел худощавый мужчина лет сорока. Он был одет в утепленную куртку, на голове — меховая ушанка.
— Заботишься о себе, Варданян, — обнимая его, сказал Багратян.
Оказалось, что начальник участка — близкий друг Багратяна. Он с радостью проводил нас к собравшимся.
— Пожалуйста, знакомьтесь. Здесь герои дня. Жирайр Норайрыч — писатель. Не удивляйтесь. На стройку прибыл с первого дня. Создал здесь партийную организацию и является ее секретарем. Сегодня он начальник нашего штаба.
Жирайр Норайрыч смеющимися глазами смотрит на нас из-под черных густых бровей. Начальник участка указывает на другого молодого человека. Тот сидит как на иголках — торопится.
— Это Юрик Мкртчян, начальник смены. Сегодня по мановению его руки произойдет первый взрыв. Будем надеяться, что и последний тоже свершится по его приказу.
Не успел Варданян познакомить нас со следующим товарищем, Юра извинился и попрощался. Жирайр Норайрыч поймал его за рукав:
— Пойдем вместе. Прошу нас простить. Приятно было познакомиться, но на беседу нет времени.
Только сейчас я заметил собранные в скатерть остатки завтрака. Одни из присутствующих, взяв сверток, направился к ближайшему финскому домику у источника. Багратян, желая предотвратить скучную церемонию знакомства, поприветствовал присутствующих и взял Варданяна под руку:
— Больше всех торопишься ты. Пойдем.
Спустя немного времени мы уже находились в головном участке будущего туннеля. Взрыватели не спеша заряжали шпуры взрывчаткой. Подходили все новые и новые люди. Кто-то громко предупредил:
— Товарищи, уберите с территории взрыва автомашины. Вы понимаете, что я говорю?
Сона взяла меня под руку. Она ни на секунду не отходила от меня. Словно я мог потеряться в этой растущей толпе.
— А что будет сейчас? — время от времени спрашивала она.
Я объяснял ей как мог, хотя сам не вполне представлял себе это, призывал на помощь арамяновское воображение.
В тот день мне суждено было услышать первый звон каменных колоколов, прочесть первое слово, с которого начинается великая летопись. Начальный аккорд героической симфонии.
Часть прибывших обступила небольшую площадку у косогора, где будет входной портал туннеля. Кто-то стоял на дороге, кто-то прямо — в пестрящей цветами траве. Народ все прибывал. Так стекаются люди лишь на большие праздники, например такие, как праздник урожая. Сейчас провозгласят здравицу арпасеванцам. За тех, кто берет почетный старт гигантского марафона туннелестроения.
— Что сейчас будет? — спрашивает Сона.
— Наверное, нам велят покинуть взрывную площадку...
Сигнал не запаздывает. Народ медленно отступает.
— Дальше отходите, дальше, еще! — слышится строгий голос.
Сона рядом со мной. Никогда она не была так близко... С гор дует холодный ветер, а я согреваюсь теплом ее руки. Мы идем к дощатому мосту, который связывает узкую кечутскую дорогу с ереванской магистралью. Багратян то исчезает в толпе, то вновь появляется. Встаем у моста. Сона опять шепотом спрашивает:
— Что сейчас будет?
Грохот взрыва заглушает ее слова. Огромные каменные глыбы вспарывают воздух, точно сноп ракет. Залп повторяется, теперь внутри меня. Снова глыбы камня взлетают в небо и застывают там, обернувшись солнцами
— Что же ты встал? Пойдем.
Слышу многоголосое «ура!». Люди бегут к площадке у косогора. Взявшись за руки, бежим и мы с Сона. Я вижу Арамяна. Он машет руками над головой, кричит. Я знал, что он будет здесь, будет непременно. Пробиться к площадке уже невозможно. Останавливаемся на порядочном расстоянии. Уже связывают доски в помост, кто-то будет на нем говорить речь. Ищу взглядом моего учителя и не нахожу. Нестерпимо хочу обнять его. И вдруг со всей силой прижимаю к груди Сона, крепко целую ее.
— Ты с ума
