Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

— Кончайте пререкания.

Стояло раннее утро. Село было погружено в предрассветную дымку. Кое-где отворялись ставни в окнах и обозначались желтые квадраты электрического света. С трудом преодолев утопающую в грязи дорогу через поле, мы выбрались на шоссе. И, садясь в попутную машину, счищали с обуви и подолов пальто прилипшую грязь.

Проехав немного, мы увидели впереди себя, в стороне от дома, грузовик с прицепом, на прицепе — домик. Человек шесть-семь, сгрудившись вокруг дорожного складного стола, завтракали. Завидев их, Арамян просветлел:

— Вот они-то и нужны нам. Стой!

Мы вышли из машины. С весенней оттепелью воды прибыло. Там разлилась прудом, тут рассекалась и уходила в землю талая вода. В расщелинах между камней и на небольших холмах появились травинки. Я знаю, где-то очень далеко выглянули подснежники, раскроются скоро кувшинки. А птичий гомон, хотя не видно ни одной птахи! Говорят, аисты спешат сюда из дальних стран — испить талой водицы. Может, оно так и есть.

Люди, обступив дорожный столик, едят лаваш, колбасу и сыр. Кто-то принес ведро воды, поставил рядом. Моя мама всегда предупреждала: «Не пей талой водицы, сынок, захвораешь». А аисты не болеют.

Лица людей у стола кажутся мне знакомыми. Это удивительно. Каждый из них словно что-то взял от моего отца. У одного на руках заскорузлая кожа, другой ест с аппетитом, споро, у третьего из-под ушанки выбился чуб, ниспадает на лоб, будто облепленный мошкарой. На одежде пятна грязи и масла, все обуты в грубые сапоги. Нетрудно понять, что люди привыкли работать под открытым небом.

Ничуть не похоже, чтобы эта горсточка людей несла на своих плечах «новую зарю» армянского туннелестроения. Арамян уверенным шагом делового человека подошел к нам. С того самого момента, когда остановилась наша машина, люди, повернувшись, смотрели на нас. От группы отделился мужчина лет сорока, сдвинул очки и, сунув руки в карманы, пошел нам навстречу. Из-под поношенного черного полупальто выглядывали синий пиджак и шерстяной свитер с высоким воротом. Голова была непокрыта. Арамян, улыбаясь ему как старому знакомому, подал руку и представился. Мужчина не спеша вытащил руку из кармана и, изучающе глядя на пришельца, произнес:

— Багратян.

— А это мои ученики. Приехали вас встречать.

— Рад... Очень рад. — Багратян взглянул на Артака, подмигнул ему, потом хлопнул меня по спине: — Вот мужчина что надо! Ты только на его плечи посмотри. И откуда такой?

— Вам повезло, что ни разу не садились на их осла, — успел ввернуть Артак.

— Лупит? И поделом! Никак от рода былинного богатыря Давида Сасунского начало ведет...

— Так оно и есть — Давид!

К месту, где мы стояли подъехали три самосвала, груженные мешками с цементом, и остановились чуть в стороне от домика на прицепе. Затем подошел один самосвал с досками. Водители вышли из машины, подали друг другу руки, подошли к столу.

Багратян вновь обернулся к нам:

— Не хотите закусить?

— Спасибо, мы завтракали, — ответил Арамян и спросил: — Скажите, пожалуйста, когда начнется проходка туннеля?

— По первому забою — скоро. А мы еще должны проложить дорогу к третьей шахте. Она будет проходить через ваше село. Было бы у меня человек пятьдесят таких, как вы, ребята, вот бы жару дали, а?

Он направился к рабочим, собравшимся у стола:

— Ну что, двинемся? Поздно уже, ребята.

Рабочие быстро убрали со стола. Водители поспешили к машинам. Багратян пригласил нас в домик на прицепе.

Там одновременно могли ночевать человек семь. Но в тот день вместо кроватей он был нагружен лопатами и кирками. Здесь были также ручные тележки на колесах, приспособленные для перевозки камня и цементной смеси. В углу стояла печь. Прямо к полу были прикреплены скамьи. Вскоре подошли рабочие и сам Арменак Багратян. Арамян, примостившись рядом со мной, прошептал мне на ухо:

— Мы первые обитатели этого домика. Ты этого никогда не забудешь.

Сидя в просторном, грубо сколоченном домике, я представлял, что мы герои художественного фильма. Каждый знает свое дело назубок, и лишь я не могу взять в толк, как можно начать громадную современную стройку с допотопными лопатой и киркой. Я не знал еще, что они едут выполнять самые простые земляные работы. Начальник дорожного строительства Арменак Багратян не намеревался терять время. А на ереванских железнодорожных станциях шла разгрузка оборудования и машин, высланных на строительство.

Напротив нашего древнего селения, возле широкой площадки машина неожиданно остановилась. Заинтересованные, мы вышли из домика. Мои односельчане загородили путь машине. От толпы отделился самый почтенный старец села Саак-бидза, который пятьдесят лет был пастухом. Рядом с ним появился мой отец с подносом в руках. Саак-бидза взял из рук отца поднос и протянул Багратяну:

— Мы принесли вам благословение наших односельчан от мала до велика. Примите хлеб-соль нашу, сынок.

Оказалось, Багратян из тех, кто может расчувствоваться.

— Этот почет я отношу всем организаторам Арпа-Севанского строительства, — с волнением сказал он. Приняв поднос от Саак-бидзы, он отдал его снова моему отцу и обнял старика.

Наши сельчане словно этого и ждали. Взяли рабочих в кольцо. Мне и Артаку тоже перепало объятий и поцелуев.

— Добро пожаловать!

— Добро пожаловать! — слышалось со всех сторон.

— Неужели можно было на такое торжество смотреть издали? — прошептал мне на ухо Арамян. Видишь, все рассветы начинаются от радости рабочего человека. Вот это всенародное ликование, Давид!

Из нашего села была видна площадка, на которой строился рабочий поселок. Ее отделяло от нас глубокое ущелье с садами. В поселок из села можно было попасть по крутой извилистой тропе.

За несколько дней число привозных домиков увеличилось, затем поднялось здание первого двухэтажного общежития. Чуть поодаль от него началось строительство трех новых домов. Многие из нашего села работали на строительстве.

— Крепко стройте, красиво! — воодушевляли они друг друга. — После завершения строительства Арпа — Севан эти дома подарят нашему колхозу.

Отец посматривал в сторону рабочего поселка, заходил в дом, выходил и, потупившись, отдавался своим мыслям. Наконец позвал мать:

— Что скажешь, а, не продать ли нам осла? Будущим летом и за полцены не сбудешь.

— Тебе виднее, — ответила она и занялась своим делом.

Отец задумчиво шагал по двору. Видать, не отказывался от мысли расстаться с ослом. На следующий день он проснулся раньше обычного, пошел в хлев. Взял щетку и долго приглаживал ослика. Потом умылся, молча позавтракал и бросил мне:

— Вставай, пойдем осла продавать.

Тропа круто спускалась в ущелье. Отец шел впереди, выбирая проход поудобнее. Здесь на