Создатель эха - Ричард Пауэрс
И в ту же секунду помутнение рассеялось, и Карин замерла на обочине, ощущая только спокойствие. Должно быть, в глубине души она всегда знала: дальше жалких попыток сбежать дело никогда не зайдет. Если она уедет, Марк утвердится в своей правоте. А от нее ничего не останется. Внутри вспыхнуло жгучее любопытство: не терпелось узнать, кем еще ее посчитают, если она останется. В кого превратится после фальшивки. Карин опустилась на опрокинутый чемодан. Дэниел присел на землю рядом, не заботясь, что подумают другие.
– Не могу сейчас уехать, – объявила она. – Забыла кое-что. Письмо от доктора Вебера. Он возвращается на следующей неделе.
– Да, – сказал Дэниел. – Верно.
Он не стал притворяться, что поспевает за перепадами настроения. И Карин почувствовала облегчение, хоть и не могла объяснить причину. Так они и сидели рядом с запакованными вещами, пока не заморосили первые капли осеннего дождя. Дэниел помог ей занести багаж обратно в квартиру.
На следующий день Карин встретила Карша. Она прогуливалась по Центральной улице перед его офисом, который уже несколько месяцев обходила за милю. Утро стояло великолепное: кристально чистый, сухой воздух, голубое осеннее небо, температура колеблется в предвкушении морозов. Она знала, что когда-нибудь окажется на этом месте, – еще тогда, когда Дэниел разбередил воспоминания за неудавшимся ужином. Вытянув из прошлого все неразрешенные проблемы, он бросил ей вызов. «Новый консорциум строителей. Шайка местных аферистов. Ты ведь не имеешь к этому?..» Нет, не имеет. И ничегошеньки не знает.
А вот о себе может кое-что разузнать. Карин прошлась по кварталу, делая вид, что глазеет на витрины немногочисленных магазинов – медицинские товары, комиссионка Армии Спасения, букинистическая лавка, – которые не попали под волну эвтаназии, прошедшую по городу с открытием гипермаркета «Волмарт». Обедает он обычно без десяти двенадцать в кафе «Хоум Стайл». Вряд ли за четыре года что-то изменилось. Роберт Карш – олицетворение привычки. Разум первой величины точно знает, чего хочет. Все остальное – хаос.
Он вышел из дверей офиса с двумя коллегами. Безупречный серый пиджак и бордовый галстук, черные брюки «Брукс» – кичащийся бизнесмен, который считает, что Карни – мегаполис вроде Денвера. Она отвернулась к витрине мастерской и принялась внимательно разглядывать заготовки ключей. Он заметил ее за два квартала. Карин подняла руку, чтобы пригладить волосы, но тут же заставила себя ее опустить. Он отмахнулся от коллег рукой, пообещав увидеться позже. И вот встал рядом, не касался, а смотрел, пожирая взглядом снова и снова. Турист, не чурающийся сложных маршрутов.
– Карин, – сказал он. Голос с последней встречи стал чуть ниже. – Это и правда ты. Поверить не могу.
Впервые за долгое время она узнала себя. Хватка последних шести месяцев ослабла. Плечи расслабленно опустились. Карин подняла голову
– А ты поверь, – любезно произнесла она, словно приветствовала посетителей в приемной самого Бога.
Карш отступил, размахивая руками.
– Ты так изменилась!
Явно про прическу. Она хотела обмануть Марка, убедить его, что она – это Карин.
– Выглядишь потрясающе. Как отремонтированная производителем девственница. Прямо студентка колледжа.
Она нахмурилась, сдерживая смешок.
– Старшеклассница, ты хотел сказать?
– Точно. Разве я не так сказал? Ты похудела?
Однажды он назвал ее несостоявшейся анорексичкой.
Карин чуть ли не позировала, наслаждаясь его реакцией, потом спросила:
– Как дети?
У нее получится. Сможет выстроить обычный разговор, не наговорить глупостей.
– Как жена?
Он ухмыльнулся, провел рукой по волосам.
– Живы, здоровы! В общем… долго рассказывать.
И глупый орган под ребрами затрепыхался, как голубь в ящике Скиннера. Ради этого мужчины она однажды купила книгу «Как сбежать от мужа» и в то же время искала свадебные платья. По крайней мере, смотрела не белые, а ограничилась персиковыми и абрикосовыми.
Он так и буравил ее взглядом, потрясенно качая головой.
– Как… твой брат?
– Марк, – подсказала она, ожидая, что он пустится в извинения. Вот как жизнь с Дэниелом ее изменила.
– Точно. Читал о нем в «Хабе». Просто ужас.
За пару фраз они добрались до скамьи у военного мемориала. Средь бела дня сидели вместе в центре города, позабыв о предосторожностях. Роберт все повторял, не хочет ли она перекусить – сэндвич или что-нибудь поплотнее. Она только качала головой:
– Сам ешь.
Аппетит к ней еще не скоро вернется. Он сказал, что поесть всегда успеет. Встреча важнее. Осведомился о Марке и, к удивлению Карин, высидел на месте намного дольше, чем Роберт четырехлетней давности. Качая головой, он поговаривал: «Сюжет как из „Сумеречной зоны“ или прямо „Вторжение похитителей тел“». Банальные, грубые бестактности. Но такие родные.
С души словно камень упал. Карин вывалила все до последней детали, из-за чего недавний срыв стал казаться почти комичным.
– Последние шесть месяцев только им и жила. Но он считает, что я никогда больше не буду собой. И знаешь, сейчас, спустя полгода, я поняла. Он прав.
– Позволю не согласиться. Ты ни капли не изменилась. Не считая пары морщинок.
Роберт козел, но правдивый. Чем жестче правда, тем лучше. Самопознания у него в десять раз больше, чем у Дэниела. Он с удовольствием признавался, что вожделеет женщин. «Я ведь мужчина, Кролик. А в мужчинах это заложено природой. Если вижу усладу для глаз – отчего же не полюбоваться?» Вот еще одна жестокая правда: она не понимала, почему сидит с ним в центре, у мемориала, у всех на виду.
Низкий голос отзывался внутри холодом, будто знаменовал повторение прошлого. Короткие волосы над ушами покрылись легкой изморозью. Рубашка натянулась на животе, а не сминалась в складки. В остальном он остался прежним: походил на одного из братьев Болдуинов – только чуть помятого и не знаменитого; слишком уж широколицый для экрана, так что пробиться к славе вместе с родственниками не удалось. Но что-то в Роберте незримо изменилось, и Карин все никак не могла понять, что же. Возможно, манера держаться. Карш стал чуть медленнее, но более открытым, умиротворенным. Словно нейтрализованная кислота. Былые холеность, агрессия и самодовольство поубавились. А может, просто сдерживаются. На часок все способны притвориться кем угодно.
Роберт взял ее за локоть, словно хотел помочь слепой перейти улицу. Она не отстранилась.
– Почему так долго не приезжала?
Карин растерялась, услышав дрожь в голосе.
– В каком смысле?
– Почему раньше встречи не искала?
– Ничего я не искала, Роберт. Гуляла по центру. Это ты меня нашел.
Он довольно ухмыльнулся очевидной лжи.
– Ты звонила мне весной.
– Я? Вряд ли.
А потом вспомнила, что в телефонах есть адская функция определения номера.
– Звонок был с номера брата. Но он тогда еще в больнице лежал.
Еще одна ухмылка, но не садистская, а задорная.
– Я как-то сразу понял, что это ты.
Она прикрыла глаза.
– Твоя дочь трубку взяла. Эшли? Как только ее услышала, поняла, что… Извини. Глупо поступила. Неправильно.
Она вспомнила, как мать за день до смерти произнесла: «Даже
