Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
– Денис! Ты опять?! Я же просила не включать так громко эту кошмарную музыку! Как вообще ты можешь такое слушать?! – Валентина без стука входила в комнату внука и болезненно морщилась. – Это невыносимо!
В ход снова шел шелковый шарфик, но на Дениса эти уловки не действовали так, как на Елену. Жаловаться отцу и матери он не хотел, предпочитая выяснять отношения с бабушкой по-своему.
– Ева! Иди сюда! Петь и танцевать будем!
Увидев танцующих под песни группы «Король и Шут» внуков, Валентина приходила в ужас.
– Денис! Ты-то ладно! Но Ева! Нет! Это невозможно! Я звоню вашей матери!
– Лучше отцу, ба! Мама выключает телефон, когда оперирует. И ты это знаешь!
Олег на возмущение тещи реагировал всегда спокойно, а вечером, доставив Валентину до крыльца дачи или до городской квартиры, возвращался домой и от души подпевал сыну, который горланил любимые песни, мечтая, что когда-нибудь это будет не только для ушей родителей и сестры.
Явные музыкальные способности Дениса требовали выхода, и Елена решила купить ему гитару.
– Лена, не вздумай! Вы решили, что мне пора оставить вас?
– Мама, что ты говоришь?
– Я этого не вынесу! Мальчику нужно учиться, а не страдать ерундой!
– Но Денис прекрасно учится! И тебе это известно! И потом, что плохого в том, что он будет заниматься музыкой? Ты же твердила, что детям полезно развиваться и это развитие должно быть всесторонним!
– Я имела в виду совершенно иное, и ты об этом знаешь! Ох, Лена! Ты опять…
Споры эти длились не один день. Олег был полностью на стороне Елены, и Валентина снова прибегла к излюбленному способу донести до близких свое мнение. Она перестала отвечать на звонки и не открыла дверь дочери, когда та приехала, чтобы проверить, все ли в порядке. Ключи от своей квартиры она давно у дочери отобрала под предлогом того, что потеряла свои.
На этот раз демарш Валентины остался без последствий. У Лены просто лопнуло терпение.
– Не хочет общаться – не надо! Сколько можно! – Лена, которая мыла посуду в свой выходной, неловко повернулась у раковины, и ее любимая кружка, подаренная на день рождения сыном, разлетелась вдребезги, упав на пол.
Почему-то именно эти цветные осколки, блестевшие под ногами, стали последней каплей в долгом противостоянии двух близких людей. Мать Лена, конечно, любила, но давно уже понимала, что эта любовь должна измениться для того, чтобы не позволять больше ранить тех, кто рядом.
– Денис! – крик Елены донесся до второго этажа ее просторного дома, и мальчишка скатился по лестнице, гадая, что так расстроило маму. Голос она повышала крайне редко.
– Я здесь!
– Ты выбрал гитару?
– А можно? – в глазах сына было такое сияние, что Лена невольно зажмурилась.
– Нужно! Какую ты хочешь?
– Бас-гитару! Мам, а ты уверена?
– На все сто! Так, кажется, ты говоришь?
– Ага! А что бабушка скажет?
– Что мы испорченные дети… Не думай об этом! Собирайся и поехали!
– Куда?
– Как куда?! В магазин! Или где там эти твои гитары продают?
– Сейчас! Я только Еве скажу, чтобы собиралась! Поможет выбрать!
Глядя вслед сыну, Елена думала о том, что ее сын самый добрый мальчишка на свете. Какому еще подростку придет в голову тащить с собой в магазин шестилетнюю сестру для того, чтобы посоветоваться?
Гитара была куплена. И скоро комната Дениса превратилась в своеобразную студию, где мальчишки из его группы репетировали и пытались что-то записывать, используя аппаратуру, купленную Олегом и другими родителями. А уж когда снятый ими короткий ролик, в котором Ева подпевала брату, набрал какое-то немыслимое количество просмотров в популярной соцсети, стало ясно, что все не зря.
Лена тихо радовалась, что ребята при деле и сын перестал «выпускать колючки» по поводу и без. Вечерами, приехав домой после очередного дня, наполненного чужой болью и надеждой, она обнимала детей, которые, перебивая друг друга, делились с ней новыми идеями и планами, и понимала, что все делает правильно.
А Валентина ждала. Каждый день она наводила порядок, готовила что-то вкусное и ждала, что дочь приедет, чтобы просить прощения, как это было обычно.
Но прошла неделя, потом другая, а Елена так и не появилась.
Валентина сначала недоумевала, потом разозлилась, поклявшись себе, что в этот раз Елена не отделается простыми извинениями, а позже задумалась.
Кажется, впервые в жизни ей кто-то дал отпор, дав понять, что не все в этом мире находится в прямой зависимости от ее желаний. И если любого другого человека Валентина просто вычеркнула бы мгновенно из своего окружения без права на индульгенцию, то с Леной это было попросту невозможно. Несмотря на характер, дочь Валентина по-своему любила.
Месяц, другой…
В какой-то момент Валентина поняла, что никто не придет. И в этот раз никаких извинений она не дождется.
Осознание это далось ей с трудом. Она никак не могла понять, как ее дочь может быть настолько жестокой. Ведь она, Валентина, посвятила всю свою жизнь Лене и внукам! Так за что же сейчас такое к ней отношение? Неужели такая глупость, как кинутое в сердцах слово, способна разрушить отношения в семье?
Валентина, устав метаться по квартире, собралась и уехала на дачу, думая, что хотя бы там найдет, наконец, покой. Но это не сработало. Она бродила по дому и саду, отчаянно тоскуя, но не в силах признаться себе, что происходящее – это и ее ответственность тоже.
Лето сменилось осенними дождями, и Валентина поняла, что ждать больше нечего.
В тот день, когда ее сердце наконец сдалось, она сидела на кухне, держа в руках чашку с любимым чаем, и смотрела, как по участку соседей носится детвора в разноцветных резиновых сапожках и дождевиках. В свое время Валентина просила мужа поставить глухой забор, но Семен Григорьевич отказался, решив, что кованая решетка, изготовленная когда-то его другом, выглядит куда красивее. И потому Валентине оставалось только вежливо здороваться с соседями, будучи невольным наблюдателем того, что происходило на их участке.
Соседи Валентины, преподаватели одного из вузов, были «состоявшимися» людьми. Наличие пяти внуков, умненьких и воспитанных, это только подтверждало. И глядя, как младший из них прыгает по дорожке, разбрызгивая лужицы, оставшиеся после прошедшего дождя, Валентина решила, что достаточно ждать. Ведь можно просидеть вот так, грея ладони о чашку и лелея свое эго до того момента, когда уже Лене придется покупать белые гвоздики. И кому от этого будет хорошо?
Чашка звякнула о блюдце, и
