Бледные - Гектор Шульц

Глава седьмая. Свобода.

Не успели мы моргнуть, как начались нулевые. Они пришли с легким ощущением свободы, витающим в воздухе. О грядущих переменах не болтал разве что только ленивый. Бабки у подъездов постоянно судачили об изменениях в политике, а наши родители просто мечтали о том, что им позволят поднять голову, позволят жить, а не выживать. Наши же нулевые не начались, а продолжились творчеством. А виной всему конечно же Розанов, угомонить которого не могли никакие политические кризисы, дефолты и разруха.

Славик, которого Макс когда-то свел с Колумбом и Дим Димычем, вовсю корпел над демкой и мечтал, что после этого нашу группу наконец-то заметят где-то там, наверху. Остальные к этому вопросу относились скептически и делали лишь то, что Славик от них просил. Верил в задумку, кроме Розанова, пожалуй, только Макс.

С Максом тоже произошли изменения, и, к сожалению, далеко не положительные. Настя, посетившая однажды нашу репетицию и не заставшая там короля нашей группы, коротко обрисовала положение дел, объясняющих, что творится с Максом.

– Да, хули тут говорить, – обронила она, присаживаясь на диван и протягивая Славику откорректированные тексты для будущих песен. – С Лаки он расстался. И расстался очень уж ярко. Там такие вопли стояли, что соседи ментов вызвали.

– Он ее… – ахнула Вася, но Настя не дала ей договорить и мотнула головой.

– Не, куда там. Лаки в любых спорах делает морду кирпичом и говорит так тихо, что хуй услышишь. А вот Макс орал… Короче, расстались они с шумом и криками.

– А причина? – поинтересовался Славик, отложив стихи в сторону.

– А чо причина? – усмехнулась Настя. – Причина проста. Какое-то время Лаки закрывала глаза на чудачества Макса, а когда он на ее днюху вмазанным заявился, тут уже не стерпела. Ладно бы перед своими, так он перед родаками ее чудить начал. Батю ее обозвал, что тот комерс ебаный, людей обирающий, мамке досталось… Ебнули бы этого дурака прям там, если бы не Лаки. Короче, расстались и расстались. Макс по синьке поехал, а Олька его из своей жизни вычеркнула. Начисто… А! Тут он, блядь, еще один концерт устроил. Почему, собственно, репу пропустил.

– Не скажи, что в окошко шагнул от несчастной любви? – улыбнулся Андрей.

– Если бы. Гуляли они, в общем, с Шакалом по центру. Ну, как гуляли… Шлялись оба под веществами и доебывались до окружающих. А тут Макс Лаки увидел. В компании с какими-то пацанами незнакомыми. Ну, тоже нефорами, судя по шмотью. Это мне потом Шакал рассказал, когда я к нему за книжками по черной магии зашла. Короче, слово за слово, у Макса планка упала, он на пацанов буром попер, Ольку за руку хватал. Так один из пацанов этих не стерпел, да уебал. Аккурат по роже. Шакал говорит, удар настолько точный и сильный получился, что Макс как стоял, так в кусты и улетел с полным отрывом от земли. Лаки потом вмешалась, чтобы не убили дурака окончательно.

– Пиздец, «Санта-Барбара», – пробормотал Андрей. – Ну, отчасти понятно, почему до него хуй дозвонишься.

– Нормально все, – вздохнула Настя. – Заеду, проведаю. Через пару-тройку дней очухается и за ум возьмется, надеюсь.

– Хотелось бы, – кивнул Славик. – Нам записываться надо.

– Если б только это было проблемой, родной, – устало улыбнулась она и поднялась с дивана. – Ладно, не буду вам мешать. Стихи отдала, читайте, если чо не нравится, говорите – поправлю. А пока пойду каличного нашего на ноги поднимать. Сдается мне, что он там не только по синьке угорит, но и чо потяжелее хапнет.

Настя не соврала и Макс заявился уже на следующую репетицию. Раздраженный, помятый, с темными кругами под глазами и трясущимися руками. На все расспросы он только и делал, что махал рукой, а когда встал за микрофон, чуть не довел до истерики Славика, сбиваясь на каждом слове. Потом и вовсе забил на репетицию, открыл пиво и уселся на диван, мрачно буравя взглядом стену.

В себя он пришел только через неделю. И пусть его глаза продолжали странно блестеть, со своими партиями он справился отлично, вновь превратившись в привычного всем Макса. Может виной всему была Настя, которая так выразительно на него посматривала, что Максу не оставалось ничего другого, как исполнять все на высшем уровне.

– Странное с ним что-то творится, – пробормотала Вася, когда мы вместе шли к остановке после репетиции.

– Вроде оклемался, – пожал я плечами и поудобнее перехватил Васин чехол с гитарой.

– Не, я про другое. Настя говорит, что он в ступор впал, когда она ему стихи на правку принесла. Сидел, тупил и в тетрадку пялился так, словно впервые в жизни это видит.

– Видимо, разрыв с Лаки все еще дает о себе знать.

– А ты? – улыбнулась Вася. – У тебя были такие разрывы?

– Куда там, – ответил за меня Андрей, идущий следом за нами. – Яр у нас пацан непорочный. Удивляюсь, как его еще наши вампирши в расход не пустили. Знамо же, что семя девственника особой силой обладает.

– Иди в жопу, – рассмеялась Вася.

– Ну, в целом, он прав. У меня отношений пока не было, чтобы аналогии проводить, – улыбнулся я и, вздохнув, добавил. – Хотелось бы, конечно, чтобы Макс в форму пришел.

– Все норм, с ним Колумб обещался побеседовать. А если обещался, значит, вправит мозги этому долбоебу, – кивнул Андрей. – Так, я на автобус. Сами дойдете?

– Дойдем, – ответила Вася и, чмокнув друга в щеку, помахала ему рукой. – До четверга.

– Покеда, – попрощался Андрей и помчался в сторону автобусной остановки, к которой уже подъезжал автобус.

А потом всем стало как-то не до Макса и его страданий, потому что началась запись нашей первой демки. Записывали ее на все той же студии, под руководством не только Колумба, но и Дим Димыча, который был штатным звукачом, и, конечно же, Славика, не решившегося отпустить все на самотек.

Партии записывались по отдельности, порой по десять и двадцать дублей одного и того же куска. Мрачный Славик не знал пощады к тем, кто сбивался с ритма или играл не в той тональности, которая была ему нужна. К тому же ребята давно уже работали по привычной последовательности. Сначала записывали гитары, потом барабаны и бас, следом клавишные и лишь в самом конце вокал, чтобы Макс понимал, как будет выглядеть цельная песня. На первый взгляд казалось, что ничего сложного, но одни гитары Дим Димыч записывал почти неделю, почти уморив бедную Васю своими комментариями. Мы со Славиком справились быстрее. Потому что за плечами были