Общество самоубийц - Рэйчел Хэн
Мужчина все еще смотрел на нее.
— Я, э-э-э… Нет, спасибо, не надо, — выдавила она.
— Ну как хотите. — Мужчина снова сосредоточился на гриле.
Лия представила, как он впивается безупречно белыми резцами в мягкую красную плоть, как сок течет у него по языку, а запах обугленной животной плоти наполняет его ноздри. У нее опять екнуло в животе, но на этот раз не от отвращения, а от внезапного желания, настолько мощного, что это пугало. Рот Лии наполнился теплой слюной, зубы невольно сжались. Она представила, как этот мужчина кусает бифштекс и мясной сок течет у него по шее, а ее, Лии, пальцы ласкают его грудь. Как он запускает жирные пальцы ей в волосы, как трогает ее сзади за шею грязными руками, от которых пахнет животным. Как она просовывает язык между его губ и чувствует кровь, соль, запах жареного мяса.
Лия развернулась и торопливо зашагала в сторону выхода, подальше от гриля. Зря она сюда пришла. Лучше убраться поскорее.
Но тут она услышала, что из дома сквозь шум аплодисментов и одобрительный свист доносится музыка. Звуки, вылетавшие один за другим на волю, звонко рассыпались в ночном воздухе. Иногда они останавливались, замирая где-то в высоте, а потом снова ныряли в радостный хаос. Ничего подобного Лия никогда раньше не слышала.
Она неплохо разбиралась в классической музыке, но это было что-то другое, хотя звучавшее с той же напряженной мощью, пульсирующей энергией, уносившей слушателя за собой в такт непривычным громыханиям и вскрикам. Лия на цыпочках пробралась вперед и увидела на сцене внутри дома четверых мужчин. Инструменты у них были большие и блестящие; она узнала изгиб контрабаса, саксофон. Они играли вживую. Музыканты встречались так редко, что Лия до сих пор ни одного не видела, тем более — исполнителей подобной музыки. Она стояла, как зачарованная, и мелодия текла сквозь нее, увлекая за собой, отдавалась во всем теле.
— Правда они потрясающие? Они играли на ее свадьбе. Она была бы так рада узнать, что мы смогли их пригласить сегодня.
Лия вздрогнула и повернула голову. С ней заговорил мужчина, жаривший мясо на гриле. Теперь он стоял рядом, держа окровавленный кусок мяса между двумя ломтями хлеба. Струйка мясного сока текла по краю его ладони к безупречно белой манжете. Лия указала ему на это.
— Спасибо, — он повернул руку, натягивая ткань костюма, и стало видно, какое мускулистое у него предплечье. На глазах Лии он высунул язык, показавшийся ей до странного розовым, и слизнул жирное пятно с запястья.
Она кивнула, не убирая ладони от носа. Впрочем, теперь, когда мужчина стоял рядом и запах стал сильнее, это ее почти не раздражало. Что-то первобытносладкое в запахе мяса боролось в памяти Лии с привычным для нее отвращением.
— Вам нравится джаз? — спросил мужчина и улыбнулся, словно намекая на известную им обоим шутку. Он разговаривал с Лией так, будто они знакомы давным-давно.
— А это джаз? — спросила она.
— Майлз Дэвис, — представил фронтмена мужчина. — Вы, наверное, про него никогда не слышали.
— Нет, — ответила Лия. — Это же…
Она умолкла. Насчет классической музыки еще были сомнения — оставались эксперты, уверявшие, что она оказывает благотворное, успокаивающее воздействие, — но с джазом-то все было ясно! А она тут слушала даже не запись, а живой концерт. На следующем сеансе ухода это почти наверняка будет заметно. На секунду Лия задумалась: может, заткнуть уши и убежать?
Но она осталась стоять, где стояла. Какая, в конце концов, разница? После всего, что случилось с Тоддом, ее, наверное, вообще никогда не вычеркнут из Списка. Теперь важно только найти отца.
Внезапно Лия почувствовала, как сильно по нему соскучилась. На этой вечеринке ей стало казаться, что они с отцом вовсе не так далеки друг от друга. Вот те самые люди, с которыми он связался? Вот образ жизни, так возмущавший Уджу? С близкого расстояния все выглядело совсем не так ужасно. Ну да, тут подают мясо, играют живую музыку, и алкоголь тут тоже наверняка есть, но Лия чувствовала, что эта атмосфера затягивает, что чары происходящего накрывают ее с головой, как волна. Ничего неестественного она тут не видела, скорее наоборот.
Мужчина все еще ел свой бутерброд. Теперь струйка сока текла у него по другой руке, но на этот раз Лия ничего ему не сказала. Она смотрела, как сок течет все быстрее, как тяжелая коричневая капля застревает в волосках на его запястье, замирает, но потом снова срывается и течет вниз.
Музыка все играла, так же громко и напористо, как и раньше, но теперь вокруг зашумели разговоры. Люди начинали скучать, они отворачивались от сцены и возвращались к прерванной беседе, словно в выступлении настоящего ансамбля из четырех музыкантов не было ничего необычного. Они чокались бокалами, полными сверкающей золотистой жидкости, смеялись и кричали, и глаза их блестели в лучах вечернего солнца.
Все, кто стоял на газоне, теперь двинулись к дому. Лия наблюдала за одной женщиной, каблуки которой при ходьбе погружались в мягкую землю. Когда женщина дошла до деревянного помоста, Лия с сожалением заметила, что ее васильково-синие шпильки сильно испачканы. Уровень грязи на них позволял понять, насколько глубоко женщина погружалась в землю, пока шла по газону.
Лия не могла не поддаться соблазну происходящего. Ее пьянил запах мяса, блеск белоснежных зубов привлекательного мужчины, а ритм страстной мелодии будоражил кровь. При этом все остальное — стильные наряды, элегантная обстановка — ничем особенным не отличалось от любой вечеринки долгоживущих. Этот мир был очень знакомым, но в то же время совсем другим.
Где же отец?
Ее унесло вперед в потоке веселой толпы, потом втиснуло между группой женщин в похожих платьях, то и дело заливавшихся пронзительным смехом, и крупным плотным мужчиной, которому, как подозревала Лия, в ближайшие два десятилетия не избежать проблем с сердцем. Сквозь большое окно в потолке лился солнечный свет, и его лучи отражались от потных лбов. Помещение заполнял многоголосый гомон, чувствовалось дыхание десятков людей.
И вдруг стало тихо, толпа — даже шумные дамы в похожих платьях, стоявшие рядом с Лией, — смолкла. Все с настороженным вниманием на лицах повернулись к сцене. Лия проделала то же самое.
И только тогда там, где прежде играли музыканты, заметила ящик. Он стоял на столе, украшенном листьями и дикорастущими цветами. Длиной ящик был
