Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
Накануне я красила мебель на кухне, надо было поскорее заканчивать работу, потому что разгром был такой, что нормально жить невозможно. На полу валялись старые газеты, кругом стоял запах краски. Так я следовала рекомендациям доктора Понятовского – больше отдыхать.
В одной из комнат второго этажа я нашла старые книги и подшивки газет. Некоторые из них были еще довоенные. Намечалось замечательное чтение. Впрочем, мне не удалось долго читать, потому что кто-то постучал в дверь.
– Это я, – донеслось из-за двери. Через некоторое время дверь открылась, и вошел Шимон, за ним вбежала Луна, совершенно не обращая внимания на кота, который лежал в кресле. – Ты опять не закрыла дверь! – сказал он обличительно.
– Забываю.
– Я одолжу тебе собаку.
– С большим удовольствием, – улыбнулась я.
Луна с упреком посмотрела на Шимона.
– Я вижу, что сегодня день лентяя, – сказал он.
– Вроде того. Вчера вечером наработалась так, что руки отваливаются.
– Что делала?
– Почти всю мебель на кухне покрасила, – похвасталась я. – Отшкурила и покрасила.
– Вот почему здесь так воняет краской! – поморщился он.
– Есть немного. Но она не токсична.
– Но тоже мало приятного! Может, проветрим дом и, кстати, себя? – спросил он. – Может, несмотря на запланированную лень, прогуляешься?
Я не знала, что ему сказать. Мне не особо хотелось отправляться в поход. Живот болел всё больше и больше – кажется, таблетка не помогала. Я чувствовала, что что-то не так, и волновалась.
– А может, посидим дома? Я заварю чай, и мы посмотрим на мир через окно? – предложила я. – Я даже стекла помыла.
– Лежебока, – покачал он головой.
Луна легла рядом с печкой, положив голову мне на ноги. Руди почувствовал, наверное, ревность, потому что запрыгнул мне на колени.
– Двое против одного. И даже трое. Никому сегодня не хочется гулять, – сказала я. – Так что? Чай или кофе?
– Ну, ладно. Кофе. А потом бульон. Надеюсь, что не из Янины или Мальвины…
– Нет, – рассмеялась я. – И не из Кристины тоже.
– Ну и слава богу, – вздохнул Шимон с облегчением.
Я встала с кресла, почувствовала внезапный спазм и схватилась за живот.
– Все в порядке? – встревожился он.
Я кивнула, но поняла, что не все в порядке. Я почувствовала тепло внизу живота и увидела, как на светлых джинсах растекается кровавое пятно.
Я испуганно посмотрела на Шимона. Меня покинули силы. Наверное, я побледнела.
– Приляг. Менструация?
– Шимон… Я беременна, – сказала я.
На его лице не дрогнул ни один мускул, и он продолжил:
– Тест делала?
– Делала… Двенадцатая неделя.
– Какие-нибудь лекарства принимаешь?
– Нет. Я приняла только ношпу.
– Окей. Едем в больницу. Где твоя пижама?
– В постели, наверху.
– Хорошо. Я возьму пижаму, остальное довезем.
* * *
Он все делал с четкостью механизма. Шаг за шагом организовывал все, о чем нужно позаботиться. Через некоторое время я уже сидела в машине. Упакованная сумка лежала в багажнике. Кажется, он ничего не забыл, даже зубную щетку.
Он ехал сосредоточенно. Несколько раз пытался кому-то дозвониться. Наконец на том конце ответили. У Шимона в машине была громкая связь, так что я все слышала.
– Ну, Шимек! Что случилось, что звонишь? Праздник…
– Яцек, ты сейчас на дежурстве? – он перебил его на середине предложения.
– Ну на дежурстве, а что? – Голос явно звучал встревоженно.
– Мы едем к тебе. Беременность, двенадцатая неделя, сильное кровотечение.
– Жду. Внизу в кабинете, – ответил мужчина.
– Пять минут. – Шимон положил трубку. – Мы едем к моему другу. Он заведует клиникой. Лучший врач в округе.
– Хорошо, только я боюсь, что уже поздно, – сказала я. – Я на самом деле боюсь, что уже поздно.
– Никогда не надо отчаиваться, – успокаивал он меня. А через некоторое время добавил: – Может, стоит сообщить отцу ребенка?
– Нет, – твердо сказала я. При одной мысли о Мареке мне стало плохо. – Нет, конечно. Он ничего не знает, и пусть так и остается.
– О’кей, – не стал развивать тему Шимон.
* * *
К большому зданию мы подъехали буквально через пару минут. Шимон помог мне выйти из машины. На подъездной дорожке скорой помощи нас ждала медсестра с каталкой.
– Здравствуйте, господин доктор, – сказала она.
– Здравствуйте. – Шимон усадил меня в коляску.
– Ты что, врач? – удивилась я.
– Не обращай внимания. Как-нибудь расскажу. – Он принял каталку от медсестры и повез меня внутрь здания.
Там меня уже ждал мужчина в белом халате, друг Шимона.
– Заходите, – пригласил он нас в кабинет.
Шимон покачал головой.
– Нет, нет. Я останусь здесь.
Медсестра отвезла меня в кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери я услышала голос врача:
– Шимон, ребенок твой?
– Нет, но это важный для меня человек.
У меня навернулись слезы. Мне так захотелось, чтобы еще было что спасать.
* * *
Медсестра помогла мне подготовиться к осмотру. Вскоре вошел доктор. Несколько минут обследования, и все стало ясно. К сожалению, сердце больше не билось. Я потеряла моего ребенка еще до того, как могла по-настоящему почувствовать его. Я вышла из кабинета сама, мне больше не требовалась каталка. Шимон сидел у двери. Я могла ничего не говорить. Он все и так понял, крепко обнял меня, и я разрыдалась.
– Мы должны положить вас в больницу, вам предстоит операция, – сказал врач.
– Какая еще операция? – спросила я в ужасе.
– Кюретаж, выскабливание полости матки. Внутривенная анестезия, вы немного поспите, а потом, когда уже все будет сделано, проснетесь.
– Когда уже все… – повторила я, со страхом глядя на Шимона.
– Мы вас потом оставим в клинике ненадолго…
– Я отвезу ее домой, – сказал Шимон.
– О’кей, тоже вариант. Вы что-нибудь ели сегодня?
Я помотала головой:
– Не могла.
– Это хорошо, – сказал доктор.
Шимон схватил меня за руку.
– Держись, малышка, – сказал он. – Я скоро заберу тебя домой.
* * *
Медсестра провела меня в процедурный кабинет. Я расположилась в кресле, мне сделали укол. А потом я проснулась и увидела над собой лицо Шимона. Мне было ужасно холодно.
– Я отвезу тебя домой, – сказал он.
Я села в коляску, он отвез меня к машине.
Мне стало плохо, меня пробрал озноб. Больше всего хотелось заснуть и долго не просыпаться. Хотя бы в ближайшие несколько дней.
Какая хрупкая эта жизнь. Был маленький человечек – и уже нет. Еще недавно я с недоверием слушала, как бьется его маленькое сердечко, и вот теперь оно
