Заводские настройки - Александра Ручьева
И вот я на ковке очередного пятидесятитонника. Снова толпа технологов, мастеров и начальников всех мастей. Никогда не понимала, зачем столько народу ходит на ковку. Но металл ответственный – значит, надо. Начали, как всегда, с опозданием. Я уже успела поболтать и с ОТК, и с остальной бригадой, ожидавшей команды, и с начальством.
Тут и оба моих начальника, и начальник КПЦ, и начальник производственного управления. Чем занималось производственное управление на нашем заводе, я никогда толком не могла понять. То ли заказы распределяли, то ли графики производства строили. Но в цехе я никого из них никогда не видела, а тут – на тебе, Киров собственной персоной. Интересно же поглядеть на пятидесятитонник. На первый взгляд, Киров – добродушный пухловатый усач. Тяжело я согласовывала с начальством заключения по испытаниям инструмента. На испытания из их отдела никто никогда не являлся, зато замечания строчили.
Мы подошли поближе к печи, чтобы получше рассмотреть процесс ковки нового слитка.
Первым действием нагревальщик запустил все механизмы, и процесс пошёл. Поднялась печная заслонка. Медленно, аккуратно начала выезжать подставка с главным предметом – пятидесятитонным слитком. Раскалённый металл сиял в цеховой полутьме. Луч света, вдохновляющий на свершения.
Кран с огромными клещами наготове уже подъехал к печи. Кузнецы засуетились: слиток нужно хорошо закрепить, чтобы довезти до пресса. Они ловко орудовали тонкими ломиками, защёлкивая замки на инструменте. Не представляю, какими сильными и ловкими были эти люди, раз управлялись со всем этим при высоких температурах.
Наконец крановщица начала поднимать тросы. Внизу её коллеги по бригаде направляли и как могли удерживали слиток железными прутьями. Несколько прутьев с разных сторон – и громадина медленно разворачивалась в нужную сторону. Как только его подняли на достаточную высоту, кран плавно заскользил к прессу.
«Невероятно! – думала я. – Такие маленькие рабочие справляются с огромной махиной. Вот что значит – слаженная бригада. Настоящая команда».
Никогда не предполагала, что металл можно так медленно передавать на пресс. Если раньше кран довольно быстро переносил слитки к месту ковки, то здесь непривычно огромная масса ограничивала пространство для манёвра. Возможно, дело в грузоподъёмности крана, и масса в пятьдесят тонн стремится к верхнему пределу. Самый большой слиток из всех, что я видела, – семнадцатитонник. Он и легче, и меньше пятидесятитонника. Не зря цеха построены с высокими потолками, чтобы для всего хватало места. Интересно, слиток какой массы станет самым большим? Шестьдесят, семьдесят, сто тонн?
Что может заставить человека освоить профессию кузнеца? Одни, как и я, выходцы из заводских династий, чьи традиции тесно вплетены в историю промышленности. Другим нужно хоть куда-то устроиться. Третьи же мечтали о привилегиях работы по «горячему стажу» – он же «вредные условия труда». За это хорошо платили, давали дополнительные дни к отпуску, молоко, кефир, в конце концов. Плюс кузнецы раньше уходили на пенсию… Ценой своего здоровья, о котором задумывались в последнюю очередь. Просто принимали свою работу как есть.
За размышлениями я не заметила, как ко мне подкрался Киров.
– Отойди-ка лучше подальше от печи. Иначе будет красивый труп.
– Спасибо, Пётр Семёнович, я знаю, где мне стоять.
Я отошла подальше, только от него. Технику безопасности изучала. Знала, где примерно поедет кран со слитком. «Обожаю» Кирова. Знает ведь, что не первый год работаю, и надо обязательно что-нибудь да ляпнуть. Не люблю, когда старшие коллеги считают младших неопытными. Есть подозрение, что это волшебное действие оказывала на них я. Конечно, молодая и красивая барышня пришла, но голова-то на плечах есть. И ведь он не один такой!
Вот попадёшь иногда на ковку, кто-нибудь из опытных рабочих начинает красоваться, болтать, что «двадцать лет кую, всё нормально будет». Но обычно после таких заявлений что-нибудь да происходит. Например, заготовки рвутся при ковке или их роняют, вытаскивая из печи. Я даже закономерность вывела: чем больше выпендривается кузнец, тем хуже пройдёт процесс. К счастью, не всегда. Время текло, а закономерность переросла в примету. А ещё эти ребята любили спрашивать о моём маникюре, образовании и семейном положении… Вот представьте, сижу я на скамеечке возле пресса, никого не трогаю, как внезапно задают вопрос:
– А почему у вас ногти жёлтые?
Конечно, о красе ногтей я думала, но на работе я человек исключительно дельный. И как на это отвечать? Я ловко съезжала со скользких тем про внешность и частную жизнь, но осадочек оставался. Я люблю поболтать, но без переходов на личное.
Отдыхающие после вытаскивания слитка кузнецы ждали его возле пресса. Водитель манипулятора и оператор пресса тоже заняли свои позиции. Ключ поверни и…
В цехе было жарко и пахло гарью, а в кабине оператора пресса – свежо и прохладно. Туда иногда бегали охладиться мастера и кузнецы. Пока оператор пресса колдовала с пультом, мы отдыхали. От жа́ра металла, от суеты рабочих и начальства, от своей работы, в конце концов. Кузнечно-прессовый цех, как глобус, разделён на меридианы – пролёты и параллели – оси. В строительстве вдоль осей проектируют стены и колонны. По этой геометрии можно сориентироваться.
Под потолком по пролётам летали мостовые краны, транспортируя заготовки между участками. Чуть ниже печи и прессы, опутанные лабиринтом труб. И люди-муравьи сновали в этом маленьком заводском городе.
А сколько стандартов написано по проектированию цехов! Мне даже в дипломе пришлось работать с одним из них. С одной только разницей, что у меня была листовая штамповка, а не горячая ковка. Все чертежи и расчёты так и остались на бумаге. Я не жалела об этом, ведь всего лишь копировала существующие техпроцессы. А как разрабатывать новый, да и кто доверит? Я не уверена, что смогла бы.
Вторым действием была установка слитка для ковки. Нижнюю плиту с отверстием заранее выдвинули. На предыдущем выносе уже отковали цапфу – стержень, за который манипулятор клещами держал слиток. И теперь бригаде нужно было попасть цапфой в отверстие плиты. Снова маленькие кузнецы боролись с большим куском металла. И снова победили: всё было готово к ковке.
Процесс осадки – вполне обычная операция. Есть у тебя кусок металла, размер которого нужно изменить. Ставишь его в специальный инструмент, закреплённый на прессе. Подаётся усилие – и твоя заготовка уменьшается до необходимой высоты или диаметра. Только нужно всё рассчитать.
В третьем, заключительном, действии на пятидесятитонник давили аккуратно, мало ли что. Завизжали, заскользили друг о друга цилиндры, полилось масло. Брызги разлетались во все стороны: зеваки получили по порции масла на свои спецовки. Досталось мне, моей спецовке
