На закате - Хван Согён
7
Удивительная штука человеческая память. Одни и те же события с течением времени у разных людей могут полностью забыться или превратиться в совершенно непохожие друг на друга воспоминания. Так было у меня и Чха Суны. Ей казалось, что я легко выкинул из головы и ее, и наш район, но она ошибалась.
Внимательно перечитав письмо Чха Суны, я вспомнил, как впервые приехал домой, уже став студентом университета. Начались каникулы, я был свободен от занятий, мне не нужно было платить за комнату, и я мог ненадолго вернуться в наш район. По вечерам я сменял отца в лавке и готовил омук. Девушка, которая раньше помогала отцу, ушла, потому что обожглась кипящим маслом, и рабочих рук не хватало. Летом начиналась жара, и заказов у закусочных и лавочек становилось меньше, но стоило подуть прохладному ветру, и клиентов сразу было предостаточно. Во время душного и влажного сезона дождей находиться рядом с натопленной углем печью, на которой стояла кастрюля с кипящим маслом, было особенно тяжело — пот градом катился по спине и груди. Чуть облегчало жизнь то, что рыбу теперь измельчали в мясорубке и смешивать фарш с крахмалом и растертыми бобами стало не так трудно. За короткие несколько дней я на своей шкуре почувствовал, каково было отцу с его парализованной ногой все эти годы.
Кажется, родители страшно переживали, что я в свои каникулы помогаю им. Мама, не умолкая, нахваливала своего сына-студента перед другими торговцами, а неразговорчивый отец, лишь только наступал вечер и клиентов становилось больше, спешил вытолкать меня из лавки.
Как и раньше, я, завернув в газету развалившийся на куски омук, направился вверх по главной улице. Открыв дверь лапшичной, услышал радостный возглас мамы Суны:
— Батюшки! Когда ж ты успел так повзрослеть? Встретила бы на улице — не узнала!
На шум вышел отец Суны, а следом показалась и она сама. Девушка похудела и смотрела уныло. Едва кивнув мне, заспешила обратно в комнату.
У меня не было сестер, в школах в наше время мальчики и девочки учились раздельно, и в отношениях я был полным профаном. Я был совершенно сбит с толку и не мог даже предположить, почему Суна вдруг так холодно обошлась со мной. Я с досадой сказал себе, что пора бы уже перестать бегать за симпатичной девчушкой с соседней улицы. Нужно взять себя в руки. Решимость построить свою жизнь как можно дальше отсюда помогла мне совладать с обидой и разочарованием.
Заходил я и к братьям Чемёну и Чегыну. Дела у них шли хорошо, и они устроили обувную чистку, сняв помещение в 7 пхёнов на первом этаже здания в переулке за кинотеатром. Самодельный шатер на деревянных шестах сменился презентабельным помещением. Чемён расположился за столом в дальнем углу комнаты, а ребята чистили ботинки, сидя на раскладных стульях или табуретках для рыбалки. В стороне стояла в ряд вычищенная обувь. Некоторые клиенты, листая газеты, ждали прямо тут, пока почистят их пару. Больше не нужно было дежурить у театра или чайной, чтобы заполучить клиентуру, — весь район вокруг перекрестка теперь чистил обувь только у них. Под командованием Чемёна было больше десяти ребят, Чегын отвечал за восьмерых; у входа на рынок они организовали самую настоящую штаб-квартиру.
История с тренером тхэквондо продолжалась. После того как Чесоп выбил из него дух, тренер на некоторое время пропал, а потом пришел Пень и сказал, что тот предлагает выйти на честный бой. Условия были такими: в шесть часов вечера на стадионе у начальной школы встречаются главные противники, Чемён и тренер, с собой каждый может привести только по одному свидетелю. Чесоп, который и так редко появлялся дома, да к тому же уже имел судимость, после инцидента с тренером где-то затаился. Пень, скорее всего, думал, что с одним Чемёном тренер справится на раз-два. Они понятия не имели, что Чемён занимался спортом и был бойцом, поднаторевшим в настоящих схватках. Хотя, безусловно, то, что Чемён здесь жил и зарабатывал на хлеб, связывало ему руки — он не мог разойтись и устроить настоящую бойню. Только Чесоп, который уже отсидел в тюрьме и бывал дома лишь наездами, ничем не гнушался. Чемён и Малой давно меня не видели и теперь рассказывали, радостно перебивая друг друга, чтобы ни одна подробность от меня не укрылась.
— Вроде это май был? Ну так вот, он после того случая свой зал и прикрыл. Видать, даже на работе авторитет потерял, — тараторил Малой.
В шесть часов вечера на стадионе только несколько мальчишек играли в мяч да пара младшеклассников притащили огромный велосипед и пытались научиться на нем кататься, поминутно падая и поднимая друг друга. Чемён привел с собой Малого, а у школы их уже ждали тренер с Пнём. Тренер сказал, что вокруг слишком много лишних глаз, надо найти место потише. «За школой пойдет», — коротко ответил Чемён. Там был огороженный забором пустырь, настолько просторный, что впоследствии на нем устроили парковку.
Тренер пришел в спортивной одежде и наброшенном сверху джемпере, а Чемён как был — в дешевеньком костюме начальника чистильщиков обуви. Тренер снял джемпер и отдал его Пню, с хрустом наклонив голову вправо, размял шею и, встав ровно, затянул потуже пояс. Чемён в свою очередь снял пиджак, отдал его Малому и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. Противники заняли исходную позицию и пошли друг на друга. Тренер попытался первым ударить ногой с разворота. Но Чемён ушел в сторону и, схватив его за грудки, наклонил и повалил на землю. Тренер пытался подняться, но Чемён хладнокровно бил его по лицу. Раз, второй, третий. Тренер не мог сделать ни одного приема из тхэквондо и, как в прошлый раз, оказался в нокауте.
По словам Малого, поединок и пяти секунд не продлился. Чемён, поглядев на ошалевшего Пня, кинул напоследок:
— Поняли, собаки, кто тут хозяин? В другой раз подумаете.
«Спорт — ерунда, хоть сто разрядов получи, а вот реальные драки делают бойца непобедимым». — Малого аж распирало от гордости, будто это он сам победил тренера. По мнению Чемёна, тренер вызвал его на бой, чтобы прогнать из этого района. Думал, переломает ему ноги-руки со своими профессиональными приемами и вокруг спортзала порядок наведет. А в итоге ему теперь и учеников-то тут
