Сделай громче - Денис Нижегородцев
Хотя что она могла мне предложить? Засунуть свои два пальца в мою глотку? Но эмотивы о таком не думают, они не практики. Просто чувствуют боль совершенно чуждых для них людей. Им просто кажется, что всем нужна их поддержка. А кто эти все – возможно даже последние негодяи, убийцы и насильники – эмотивов в такие моменты не волнует:
– Боже, как же ему плохо! – могла бы подумать она про меня. – Я должна немедленно что-то предпринять, как-то ему помочь!
Но уже в следующий момент включилась бы тревожность однажды уже покалеченного эмотива. Если ближайшие «родственники» эпилептоидов – паранойялы, то «кузены» эмотивов – именно тревожники:
– Ты что, дура?! А вдруг он – маньяк? Как все остальные мужики…
– Почему сразу маньяк? Внешне выглядит вполне благопристойно.
– Точно дура! Ты часом не влюбилась?
– Да с чего ты взяла? Я просто констатирую…
– Констатируй про себя! Но это маньяк! А у маньяков на лице не написано, что они маньяки. Поняла?!
– Да поняла я, поняла…
– Тогда почему ты все еще здесь?
– Ну, постою еще немного, а там видно будет… Хотя нет, лучше пойду…
Так бы, наверное, она и ушла. Но я в тот день действительно находился в серьезном раздрае. И настолько утомился держать марку и служить примером для клиентов, друзей и домашних, что впервые за много лет дал волю чувствам и неожиданно для самого себя зарыдал в голос.
– Что это с ним? – могла бы продолжить говорить сама с собой свидетельница моего позора.
– Не знаю!
– Давай уже пойдем отсюда, а?
– Но как же мы его бросим?
– А вдруг маньяк?
– Даже если и маньяк. Ты не видишь – ему плохо?!
– Вижу, ну, плохо…
– Тогда помолчи уже, хоть немного!
– Ладно-ладно, дождемся, что будет дальше…
А я рыдал и какое-то время даже не мог остановиться. Если бы меня спросили тогда, почему я плачу… Я бы… ничего не ответил. Только послал вас далеко и надолго! Или выместил на случайном собеседнике злость на весь мир, которая скопилась во мне за все предыдущие годы. А, может, и убил бы! В свои мысли в тот момент по-прежнему не стану никого посвящать. Пусть они когда-нибудь умрут вместе со мной…
– Кажется, прошло, – могла бы констатировать неизвестная.
– Угу, умолк.
– Может, возобновится еще?
– Может. Но нам лучше пойти!
– Да успеем еще…
– Куда ты успеешь?! Успеет она… Двигай, давай.
– Подожди.
– Чего ждать?
– Может, проследим его путь до дома?
– А это еще зачем?!
– Ну, чтобы узнать, где живет маньяк…
– Ты – совсем дура!
– Может быть… Но так мы обезопасим себя и других…
– Это каким же образом?
– Ну, если с нами что-то случится, мы наверняка будем знать, кто виноват и где он живет!
– Если что-то с нами случится, мы уже ничего знать не будем!
На подобных вероятных мыслях невидимой свидетельницы моего позора я, наконец, взял себя в руки. До дома было минут двадцать спокойного шага. Но я преодолел нужное расстояние вдвое быстрее. Свежий ветер основательно продул мне мозги и вернул поехавшую было крышу на место. Домой я входил уже при полном параде. Психолог не может позволить себе публично проявлять слабость…
Однако новая знакомая не оставила попыток проследить за мной и запомнила мой адрес: Москва, улица Академика Ильюшина, дом №…, квартира №… И все последующие дни, когда я буднично ходил на работу и возвращался вечером домой, эта милая эмотивная женщина вполне могла копать под меня…
– …Ильюшина, дом №…, квартира №… – могу представить, как она украдкой от всех вглядывалась в экран мобильного телефона.
– Ну и кто он? Убийца, насильник, извращенец?
– Ты дошутишься…
– Давай уже, не томи, ты там два десятка вкладок открыла!
– Погоди.
– Мне тебя каждый раз за язык тянуть?
– В общем, в слитой базе жителей этого дома в нужной нам квартире зарегистрированы Лаврухин И. В., Гущина А. А. и Лаврухин М. И.
– Такс… С кого начнем? Рискну предположить, что Гущина – либо жена, либо мать, но скорее, конечно, первое!
– А Лаврухин М. И. может приходиться сыном Лаврухину И. В.
– Молодец, купи себе шоколадку с мясом!
– Мне тоже нравится это выражение.
– А кому оно не нравится?.. Но что это нам дает?
– А то, что в соседней инженерно-технической школе в седьмом «А» классе учится Матвей Игоревич Лаврухин, зарегистрированный по уже известному нам адресу.
– И снова молодец! Стало быть, отец мальчика – Игорь?
– С большой вероятностью, да.
– И на этого Игоря Лаврухина нет ничего в сети?
– Есть минимум три Игоря Лаврухина, подходящих под описание…
– И?!
– Один – генеральный директор ООО, которое занимается грузоперевозками.
– Фотографии нет?
– Фотографии нет.
– Второй?
– Инвалид-колясочник, стоящий на учете в районном управлении социальной защиты, и тоже без фотографии.
– Точно не наш кандидат!
– Ну а третий… руководитель психологического центра.
– Тааак… И фотография есть?
– И фотография есть. Правда, там он еще молод…
– Неужели других нет?
– Нет. Но на эту очень похож.
– Значит, сто процентов – он! И он – психооолог!
– Не на сто, но, скорее всего, он…
– А психологов-то мы и не любим… Ладно, какой следующий шаг?
– Думаю, сходить в школу…
– Это зачем еще?
– Посмотреть на Матвея Игоревича…
– Чтобы что?!
– Скажи мне, кто твой сын, и я скажу – кто ты…
Так, пока я, ни о чем не подозревая, принимал очередных клиентов, за моей спиной вполне возможно зрел заговор! Эмотивная женщина отчего-то решила бросить вызов почти незнакомому эпилептоиду, которого впервые за многие годы угораздило проявить слабость…
Глава 9. Бывшая будущая клиентка
Александр Аркадьевич Северов (забыли про него уже? – тогда вспоминайте!) вновь развалился на своей кровати. В прошлый раз мы не договорили. А вы забыли меня спросить о том, зачем я в принципе хожу к супервизору, который может меня высмеять и уесть, и кому я опасаюсь рассказывать о целом ряде вещей.
Все просто. Потому и не рассказывал всего, что высмеет или уест. Однако Северов в своем роде уникален. И, несмотря на все издержки, он был идеальным психологом конкретно для меня. Будучи гипертимом, странным шизоидом, манипулятором-истероидом и преследователем-эпилептоидом, этот человек-конструктор всегда безошибочно определял, где правда, а где ложь, давал максимально точные оценки ситуациям и делал удивительные выводы,
