Том 4. Счастливая Москва - Андрей Платонович Платонов
Захарка самостоятельно вышел из курника; на левой щеке его засохла кровь, но он больше не обижался. «Ладно, – сказал он Семену, – я тебе, вырасту, все вспомню!» – и лег спать на землю около тележки, зная, что мать опять рожает и обед не готовила. Семен тоже лег в тени тележки и заснул, пока вечернее солнце не засветило ему в лицо.
Но есть время в жизни, когда невозможно избежать своего счастья. Это счастье происходит не от добра и не от других людей, а от силы растущего сердца, из глубины тела, согревающегося своим теплом и своим смыслом. Там, в человеке, иногда зарождается что-то самостоятельно, независимо от бедствия его судьбы и против страдания, – это бессознательное настроение радости; но оно бывает обычно слабым и скоро угасает, когда человек опомнится и займется своей близкой нуждой. Семен часто просыпался нечаянно счастливым, потом одумывался и забывал, что ему жить хорошо.
Вечером пришел из кузницы отец и стал варить кулеш в чугунном горшке. Мать уже родила девчонку и спала от потери сил. Капишка дождалась кулешу, поела со всем семейством и стала говорить отцу, чтоб он ей дал денег, а то ей хочется жить дальше, но не на что. Отец дал ей сорок копеек, Капишка завязала их в уголок платка и пошла к себе на ночлег.
На другой день отец спозаранку ушел на работу, а мать не могла подняться. Поэтому Семен повел один целое хозяйство. Сначала он привез на тележке два ведра воды из бассейна, затем стал умывать, обряжать и кормить детей. Кроме того, надо было убрать комнату, сварить для матери жидкую кашу, купить хлеба и молока, глядеть за двумя братьями, чтобы они не скрылись куда-нибудь, не провалились в нужник и не сделали пожара.
Мать молча, слабыми глазами следила за Семеном, как он заботился и работал. Новорожденная девочка лежала при ней и уже сосала, кормилась из ее груди.
В полдень Семен напитал всех детей хлебом с молоком, а мать кашей, и дети легли спать. Семен стал уже думать, чем кормить семейство вечером, потому что за обед все поели, а запасов и остатков не было. Вымыв посуду, Семен пошел к домохозяину, чтобы попросить взаймы хлеба и пшена.
– Да ведь вы не отдадите небось! – сказал домохозяин; у него было десятин сорок земли, и он сдавал ее в аренду крестьянам, а сам ничего не делал, лежал на диване или на лежанке и читал крестовый календарь Гатцука. Семену давно хотелось попросить у домохозяина крестовый календарь и посмотреть в нем картинки, но он боялся.
– Мы отдадим, – сказал Семен. – Отец вот получку получит, а я принесу…
Домохозяин дал Семену хлеба фунта два и пшена в подол рубашки.
– Гляди, чтоб ваша саранча на дворе не гадила! – сказал хозяин. – Захарка сегодня в трех местах напачкал, ты убери пойди…
– Сейчас уберу пойду, – пообещал Семен. – Они ведь маленькие еще, не понимают.
– А вот я, как увижу, дам ему чертоплешину по башке, он сразу поймет! – сказал хозяин.
– Бить их лучше не надо, – попросил Семен, – а то я ваш дом ночью подожгу!
– Ишь ты, сволочь какая!.. – заговорил домохозяин, но Семен уже скрылся с хлебом и пшеном.
Летний детский день жизни шел долго и трудно, пока не напитались все птицы, воробьи и куры; когда они уже умолкли и стали дремать от пищи и усталости, тогда на небе появился сумрак и слышно стало, как вдалеке по шоссейной дороге уезжают телеги в деревню и стучат кузнецы в придорожных кузницах.
Мать и все дети в семействе Семена еще спали; он один сидел на сундуке и ожидал, когда проснется кто-нибудь, – он не привык жить один на свободе, в нем собиралась печаль, и сердце опять хотело заботы. Но глаза Семена начали слипаться, он прилег головой на сундук и, стараясь кое-что помнить, все позабыл и уснул.
Однако все матери спят мало, и мать Семена тоже вскоре открыла глаза.
– Семен! – сказала она. – Затопи печку, поставь чугун с водой, искупай ребятишек!..
Семен сразу вскочил со своего места на сундуке. Но мальчик еще не отдохнул, не согрелся во сне и теперь дрожал от слабости.
– Мне плохо, – говорила мать, – сходи за отцом, пусть он пораньше придет.
– Сейчас, – сказал Семен. – Мама, не рожай больше детей, я уморился.
– Я больше не буду, – ответила мать; она лежала навзничь на перине и еле дышала, истощенная рождением ребенка.
Новая дочка лежала около матери в глубоком сне и не понимала, что она уже живая. Семен с удивлением глядел на свою самую маленькую сестру: только что родилась, ничего еще не видела, а спит все время и просыпаться не хочет, как будто жизнь для нее была неинтересна.
– Семен, попробуй меня, какая я холодная, – произнесла мать – Если я умру, ты выходи детей за меня, отцу ведь некогда, он хлеб нам добывает…
Семен прилег к матери и попробовал ее лоб – был холодный и мокрый, а
