Романолуние - Анна Кимова

Встала. Подошла к стене. Закрыла глаза. Всё равно ничего изменить нельзя. Всё тело болит, она сейчас не в том состоянии, чтобы сражаться с демоном.

Ждет. Подошел. Прикоснулся. Боже, как нежно! Никогда так не прикасался.

Распустил волосы. Нет, у него точно фетиш! Без этого не стои́т? Нет, у него всегда́ стоит, он таким из матери вылез. Тогда что ему надо от ее волос?

Руками провел, макушка мурашками покрылась.

По шее. По ключице. Везде мурашки. А Даша уже думала, что после всего, что было, она никогда не сможет откликнуться на него муравьями.

Поцеловал. Боже, как чувственно он это сделал! Словно любит ее, словно всю свою жизнь только Дашу одну и ждал! Захотелось заплакать.

А он продолжал целовать. Это был самый прекрасный поцелуй в ее жизни.

Развернул ее лицом к стене. Прошелестел вниз по платью. Медленно, нежно, едва касаясь. Ноги под юбкой обнаружил. Их стал любовно исследовать. Мурашки уже жили своей отдельной жизнью. Как же Даша снова его хотела! Даже боль почти ощущать перестала.

Роман уловил и пошел ей навстречу. Он же – даритель надежд, исполнитель желаний. «Я непредсказуемый, но так тоже умею», прозвучал его шёпот. Он – мерзавец, который, наверное, каждую свою любовницу заставляет чувствовать то, что сейчас было с Дашей. Верить, что она – и есть та самая. Как тогда, с женой. А теперь здесь, с ней. Человек-настроение. Сегодня – оно романтическое. Даша резко открыла глаза. Оргазм был уже на подходе. Был да сплыл. Роман кончил.

Он долго не разжимал объятий. Ладонь скользила по ее ноге, потом спине; тихое дыхание блуждало где-то в ее волосах. И мелкие поцелуи. Ей казалось, что это были поцелуи. Нет, не казалось: Роман добрался до шеи, носом сдвинул волосы и приник к еще вибрирующей жилке. Последнее прикосновение стало самым чувственным даже в этой сцене. Он сделал глубокий вдох, а потом его голос слегка завибрировал на выдохе. Роман разжал руку, которой всё еще обнимал Дашу за ногу, поднял ее и убрал оставшиеся возле ее шеи волосы. Поцеловал еще. И еще, и еще. А потом прочертил на этом месте что-то своим пальцем. Даше показалось, что это была первая буква ее имени. Она сглотнула и отвернулась. Момент кончился. Роман понял это и выскользнул. И ушел в кабинет.

Даша быстро собралась и покинула приемную, чтобы больше его сегодня не видеть…

Ночь прошла в терзаниях. Терзала боль. Терзали сомнения. Но больше всего терзала злодейка-надежда, так и норовившая поднять свою голову. Неоднократно отрубленную ранее. И приставить ее к телу Даши, находящемуся на последнем издыхании.

13. День семнадцатый. Среда, двадцать первое декабря

С утра он подбросил лесопилку в топку ее разгорающейся надежды. Чуть ли не с порога налетел как шквал. Замер. Взял за подбородок, посмотрел. Такими взглядами Романы не балуют, самомнение не разрешает растрачивать их впустую. И сегодня он потратил один такой на нее. А потом поцеловал. Поздоровался так. Думает о ней, видите ли! И снова улетел. Но ненадолго. Кофе опять ему понадобился. Нашёл себе тоже любимый напиток. Второй после коньяка.

Принесла. Встал, прижал к себе. И опять поцеловал, только… в щёку! Настроение, говорит, хорошее. Ей это только что приснилось? Роман Чернышев поцеловал ее вот так просто, как это делали только Рябя и Серёга? Даже Игорёк так не делал. И улыбнулся. Широко, беззастенчиво. Какие красивые у него всё же зубы… О чём вообще мысли, Даша проснись!

И глаза. Наконец, она цвет разглядела. Впервые окно так близко и свет достаточно яркий. А то они же с ним всё время только в темноте всё делают. Ночная всё же он сущность. Луна.

Синие. Они синие. С льдинками. Роман Чернышев – Заполярье.

Летучий явился. И тут вообще просто цирк начался. Нет, этот человек никогда не перестанет ее удивлять…

Ушла. Работать надо. А невозможно ведь теперь. Улыбка на лице. И это после всего того, что он с ней делал всю последнюю неделю? Как возможно? Она больная? Точно. Причем неизлечимо. Опять о нем мечтает. Прямо здесь. Вместо мыслей о работе. Сидит и мечтает. И улыбается. Неиссякаемый источник жизни человека – надежда, снова бейсбольной битой громит гнома по его жестокосердному тельцу. Которое опять сделалось таким маленьким, что лишь волшебная сила надежды умудряется не промахнуться по объекту такого ничтожного размера. Как же всё же сильна в Даше потребность быть счастливой! И желание жить.

Они переглядывались весь день, когда видели друг друга. Это случалось нечасто, конференций на этой неделе не было, совместных совещаний сегодня – тоже. Но Даша снова стала на него поглядывать. В основном, когда он не видел. Роман улыбался одними краешками губ. Как будто знал, что она смотрит. А два раза ее поймал. И улыбнулся сильнее. А раз – подмигнул. Надежда – компас земной.

14. День восемнадцатый. Четверг, двадцать второе декабря

Ночью немного удалось поспать. Мешали мысли о Романе. Точнее, мечты о нем. Мышцы опять жгло. Непретворённое в жизнь желание. Оно медленно сжигало изнутри.

Утром пришла как обычно. Роман Сергеевич в офисе не появился. Весь день шефа прошел в разъездах.

По телефону только слышала его голос. Один раз он назвал её Дашенькой.

Когда Даша не видела его, было гораздо проще начать с собой договариваться. Гном тут же перешел в наступление: мечты – пустое, болезнь – насущное. Мышцы болят. Уже все мелкие суставы крутит. Если этот нервный котел, в котором Даша варится вот уже три недели, продлится еще хотя бы в течение нескольких недель, то организм просто не выдержит. Еще немного и снова заболят колени. Роман Чернышев – недостижимая вершина для таких, как Даша. Ему никогда не будет нужна больная женщина, его окружает достаточное количество здоровых и успешных. И Даша прислушалась. Всё же гному всегда хватало рассудительности. В отличии от нее самой. Дарья Чернова была слишком эмоциональна.

Вечером встретилась с Леночкой. Еще одно полено в нервный костерок. Даша чуть не расплакалась от того, как ее тронула эта встреча и реакция на ее подарок обычно такой сдержанной Лены. Эта скотина Подкожин даже без физического своего присутствия умудряется подпортить ей жизнь. Из-за него Даша вынуждена столько времени избегать встреч с Леной, с отцом, обречь себя на одиночество и постоянные мысли о Романе, от которых и отвлечься стало нечем. А теперь Андрей вообще взял и нарисовался. Даша его чуть не