Песнь для Демиурга - Ольга Морох
— Уверен, тебе не хватает мотивации для победы, Найрис Нер’Рит, — раздался голос Вирона, — ты хочешь не отс-ставать от ос-стальных, но попробуй с-стать для них примером.
— Это невозможно… — выдохнул Нае.
— Попробуй. Подумай вот о чём: ес-сли ты не с-станешь первым, то зажжёшь с-свой камень… Здес-сь, — Вирон обвёл рукой усыпальницу. — В нашем мире это неизбежно…
Глава 7. Тропа в ночи
Пережитое потрясло Нае настолько, что он не мог больше думать ни о чём кроме усыпальницы энуаров в отдельно стоящей башне, в которую можно попасть только создав крепкий воздушный мост. Значит, все легенды — ложь? Всё, что им говорили до этого, тоже ложь? Оульм знал! И не сказал! Всегда он так!
Нае вернулся в свою комнату, пребывая в смятении. Под ехидным взглядом наставника он вернул свитки в архив, и после был отпущен восвояси. И всё то время, пока он шёл к себе, поток мысли в голове бушевал, накатывая тяжёлыми волнами прозрений, и тотчас уступая сомнениям. Теперь его занимал вопрос, что же произошло на самом деле. Почему в легендах и песнях, что энуары поют своим детям, не говорится о битве за Консонату? Энуары от природы не злобивы, и Поющие исполняют свою роль лишь по необходимости, а не велению души. Поэтому? Отчего столь значительное событие ускользнуло из Хроник? Кто-то должен знать. Вирон? Но Нае отмёл это предположение сразу. Задавать вопросы Ящеру, который ни во что тебя не ставит, от этого сомнительная польза. Надо спросить кого-то, кто никак не заинтересован и обладает достаточными знаниями. Лорели? И, самое крамольное — Грандмастер Дардот?
— Нае! — Келвин уже собранный и готовый к ночной вылазке встретил его у дверей. — Я иду на встречу, помнишь, я говорил? Ты если не пойдёшь, присмотри за моим резонатором. Я его на столе оставил. Интересно, сколько он продержит песнь…
— Я пойду! — рассеянно возразил Нае, — я тоже хочу!
— С тобой всё в порядке? — Келвин присмотрелся к горящим ярче светильника нитям дара. — С тобой сейчас и в ночи можно ходить.
— Да, — Нае не знал, как приглушить нити. Составы, которыми его пичкал Ящер сделали их ярче, сильнее, и сделать обратное казалось невозможным. Их теперь не спрятать даже под одеждой!
— Давай, мы внизу собираемся, — Келвин недоверчиво кивнул и отправился прочь.
Внизу. Нае прихватил из комнаты накидку, чтобы не замёрзнуть на холодном ночном ветру и поспешил следом. Интересно, наставники знают об этих встречах? И не влетит ли всем за ночные вылазки?
Консоната дремала, как большой добрый зверь под сводом ночного неба. Нае с восхищением взглянул вверх. Тёмно-лиловое небо расчертило сияющими изломами отблесков почти зеркально повторяя рисунок нитей дара на коже. Тётка говорила, что Демиург перенёс небесную грамоту на тела энуаров, чтобы те пели в созвучии с ним и для него. После всего, что Нае узнал сегодня, казалось, и это тоже пустые выдумки. Но чего не оспорить, так это схожих начертаний светящихся нитей и полос излома на небосводе. И кое-где даже угадывались скопления узлов. Может, Демиург и правда — сам энуар? Для чего он создал мир в своём сне, чтобы не быть одиноким? Но ведь он создал и тварей Пустоши, — встряхнулся Нае, — а те только и ждут, когда представится случай наброситься на любого из энуаров. Значит ли это, Демиург возненавидел своих детей. Несмотря на дар, несмотря на песнь.
— Нае! — из всего десятка юношей и девушек, собравшихся сегодня у подножия массивной стены при скупом свете светильников, радость выказала только Райен. Рыжий всполох рыжего хвоста мелькнул перед глазами. — Здорово, что ты пришёл! Я думала, Вирон тебя накажет!
— Никто его не накажет, Рай, — надменно отозвалась тёмная статная тень знакомым голосом. Финнит. — Он же здесь на правах избранного.
— Вовсе нет! — Осмелился возразить Нае. Нити дара, как назло, вспыхнули ярче, выдавая волнение.
— Энуар, — равнодушно продолжил Финнит, и его поддержали сдержанными возгласами, — человеку никогда с ним не сравниться. И нечего ему делать в братстве.
— Может, это дефектный энуар? — хихикнули справа, и Нае неприятно удивился. Келвин. Не ожидал от него. — И ему можно?
— Так! — Райан встала между Финнитом и Нае и подняла руки, — мы здесь не за этим!
— Верно, — Террен тоже вышел на свет и едва заметно кивнул, что видит, и тоже рад. — Обсудить испытания.
— И всё же, — Финнит не отступал, он вышел под свет. Сегодня они все оделись в тёмное, чтобы их не было видно в сумерках, — я бы провёл голосование. Принимать ли нам его? Кто согласен?
— Вообще-то, Финик, мы берём всех, — отозвалась Райен со скепсисом, — потому что делаем одно дело.
— Но в играх победит один, — возразил тот.
— И это значит, что мы за него порадуемся, — Эрион подошёл к Нае, успевшему уже пожалеть, что пришёл, и хлопнул его по спине. — Может, я обтяпаю его в два счёта!
— Или я? — тяжело усмехнулся Террен.
— Или я! — добавил кто-то.
— Что сделаешь? Выставишь меня? — Эрион так и не убрал руки с плеча почти навалился на хрупкие плечи энуара.
— Не дури, — надменно фыркнул Финнит. — Я не об этом.
— Вот и ты не дури, — Эрион расслабился и похлопал Нае по плечу снова. — Идём, покажем тебе нашу площадку. Мы тут иногда тренируемся…
*****
То, что называли площадкой, на первый взгляд походило на тропу диких коз вдоль стены. Тропа забиралась на пригорок и утопала с сумерках где-то там, где вздыхали с рокотом горы и шумела река.
— А обязательно делать это ночью? — с опаской уточнил Нае. — Ничего же не видно.
— Ночью здесь тихо и хорошо слышно, — ответил Террен. — Днём постоянно где-то шумят. К тому же Дардот против. Считает, что из-за стен лучше не выходить.
Изломы на небе пульсировали в такт дыхания Демиурга, размеренно и глубоко: то гасли, оставляя весь мир во власти тьмы, то загорались с яркостью отголосков дневных светил.
— На пути будут чаши с огнём, — успокоил Эрион, — если кажется, что заплутал, беги назад.
— А если я сорвусь? — опасность оказаться на дне ущелья второй раз за день со всей ясностью посмотрела в глаза.
— На пути нет оврагов и ущелий, — с пренебрежением отозвался Финнит, словно растолковывал малопонятливому энуару в сотый раз, — это малая тропа. Здесь отрабатываем ускорение.
— Вас уже учили? — спросил ещё один человек, с усыпанным веснушками лицом.
— Учили… — механически ответил Нае. Кажется.
