В сердце войны - Александр Николаевич Карпов
– Смотри, Витя, это ведь пулевое у него? Или осколочное?
Тот осторожно подошел к мертвецу и испуганно стал смотреть, едва заметно бледнея и меняясь в лице.
– Аккуратненькое – пулевое, значит. Только со стороны входа. А вот с обратной стороны посмотрим.
Немного шокируя ребенка, Михаил перевернул тело гитлеровца и посмотрел на выходное отверстие на его одежде, после чего стал подробно объяснять, чем отличаются раны, полученные от повреждений из огнестрельного оружия и от осколков. Постепенно они начали обходить трупы других гитлеровцев, о ранах на каждом из которых Дронов подробно рассказывал. Попутно он объяснял по знакам различия на одежде, кто и кем являлся. Делал он это с невозмутимым видом и постоянно следил за реакцией Вити, пока не увидел, что тот спокоен и равнодушен к трупам, а также проявляет любопытство – он уже не ходил за Михаилом, а сам подходил к очередному мертвецу и определял его воинское звание:
– Фельдфебель, да?
– Точно. А того посмотри, – Дронов продолжал наблюдать за Витей.
– Офицер, – протянул тот, злобно глядя на мертвое тело, лежащее в неестественной позе.
– Точно, офицер, – уточнил Михаил и добавил: – Лейтенант.
Но мальчик не слышал его. Он уставился ненавистным взглядом на труп гитлеровца, вспоминая, как еще дома в октябре сорок первого года немецкий офицер именно с такими знаками различия пытался сфотографироваться с ним, поймав его и с силой удерживая прямо посреди улицы. Витя поморщился и попросил тогда Михаила уйти от трупов, чувствуя не отвращение, а нахлынувшие воспоминания, за которыми последовали болезненные для ребенка мысли о матери и сестрах.
– Смотри, Витя! – Абзал отвлек его от грустных мыслей и заставил повернуться в сторону с грохотом двигающихся к линии фронта тяжелых боевых машин.
Мальчик стал смотреть на ползущих стальных монстров. Новенькие, недавно покинувшие стены завода танки, монотонно ревя дизельными моторами, ехали по дороге, везя на себе пехотинцев. В открытых люках сидели парни – танкисты, члены экипажей своих боевых машин.
Витя смотрел вслед удаляющейся стальной махине, вид которой впечатлил многих солдат из его батальона. Восхищенные возгласы он услышал у себя за спиной. Огромные боевые машины с необычно длинными стволами орудий двигались мимо них. Его взгляд скользнул вниз, на гусеницы танка, перемалывавшие прибалтийскую землю с противоположной стороны дороги. Витя нахмурился, вспоминая, где он уже мог видеть подобное. Его глаза вспыхнули. Он вспомнил. В детской памяти отчетливо сохранилось первое впечатление от «Клима Ворошилова» – танка-исполина, впервые увиденного им на площади перед железнодорожным вокзалом Мценска. Такие же широкие гусеницы, высоченные борта, невероятные размеры. Именно такими он запомнил те боевые машины, которые потом, к своему глубокому сожалению и горести, он встретил поверженными на улицах родного города после взятия его гитлеровскими войсками. Витя впился взглядом в проезжающие мимо танки. Они были почти такими же, как те, что он видел три с лишним года назад. Изменился корпус, появилась более крупная башня с огромным зенитным пулеметом на крыше, ствол пушки стал намного длиннее. Танк выглядел более грозным, но оставался таким же родным, как и был тогда, когда он с другими мальчишками преследовал их от железнодорожного вокзала и радостно кричал, приветствуя танкистов.
За удаляющейся колонной боевых машин проследовали грузовые машины, машины поменьше с крупнокалиберными пулеметами, установленными прямо в кузовах, потянулись тягачи с зенитными орудиями, снова пошли грузовые автомобили. Прыгая на ухабах, подъехали полуторки их батальона с бойцами. А из кабины одной из них торопливо вышел отец мальчика и, бегло осмотрев стоящий вдоль дороги транспорт, подошел к Крылову, на ходу начав говорить ему:
– Командующий фронтом едет. Скоро здесь будет. Объявляй построение.
– Что, товарищ старшина, сам генерал Баграмян?
– Он самый, Егор Ефимович. Начинай строить солдат. Комбат скоро подъедет.
Он подошел к сыну, посмотрел на него и по-отечески поправил на мальчике воротник шинели, шапку, ремень.
– Сейчас командующего фронтом увидишь. Он мимо поедет, – тихо произнес он, глядя на Витю.
– А как я его узнаю? – спросил в ответ тот.
Старшина улыбнулся, посмотрел по сторонам, вновь опустил глаза на сына и так же тихо произнес с ухмылкой на лице, немного наслаждаясь тем, что наконец ему выпало счастье, хотя бы накоротке позаниматься со своим ребенком:
– У него четыре большие звезды в ряд на погоне. Генерал армии. Ты сразу его узнаешь.
Витя с волнением посмотрел на отца. Ему еще никогда не доводилось видеть командующего фронтом.
– Становись! – прозвучала громкая команда старшего сержанта Крылова.
Бойцы засуетились, начали покидать кузова машин, поправлять на себе обмундирование. Рядом остановился «Мерседес» комбата, из которого торопливо вышли майор Токмаков и капитан Аксенов. Они спешно обходили только что построившихся солдат, принимали доклады командиров.
Витя занял место в конце строя своего взвода, рядом с невысоким Абзалом, который первым делом осмотрел мальчика, а уже потом сам встал в шеренгу.
– Подравняться! – прокричал басом один из взводных.
– Равняйсь! Смирно! – скомандовал Крылов бойцам своего взвода и, дождавшись выполнения команды, направился вдоль шеренги, придирчиво осматривая и проверяя внешний вид подчиненных.
– Я бы на месте комбата давно бы Ефимыча в военное училище отправил, – тихо говорил солдат, стоявший по другую руку от Абзала, – учился бы, пока молодой, первоклассным офицером бы стал.
Казах и Витя молча отметили для себя правоту сослуживца, но ничего в ответ не сказали, чтобы не нарушать порядка построения. Крылов между тем уже подошел к ним, и, несмотря на то что Абзал был уже довольно опытным и бывалым солдатом, старший сержант нашел огрех в его внешнем виде. После казаха он быстро осмотрел мальчика с головы до ног и остался довольным его внешним видом, только поправил у него на груди автомат. Потом старший сержант снова подошел к Абзалу и как бы похвалил и его самого, и его воспитанника, тихо сказав:
– Ефрейтор Осокин превзошел своего наставника.
Он подмигнул казаху, мельком взглянул на Витю и двинулся к началу шеренги, предоставив солдату повод для размышлений над тем, что вид его подопечного при осмотре не вызвал никаких нареканий, а ему самому было сделано незначительное замечание. Абзал еле заметно улыбнулся.
Шло время. Дорога опустела. И только когда на ней появился эскадрон всадников, а потом взвод мотоциклистов и легковой автомобиль с офицером и его шофером за рулем, по цепи передали:
– Едет!
Солдаты заволновались. Снова громогласно пронеслось над строем:
– Равняйсь! Смирно!
Все замерли в ожидании, почти перестав дышать от напряжения. Руки застыли, сжимая оружие. Тело каждого натянулось как
