Мои великие люди - Николай Степанович Краснов
— Нет. Я хотела родиться только дома!
— И я — только дома!
И довольные тем, что родились кем хотели и где хотели, они вприпрыжку бегут в свой проулок.
9
Известие, что они поедут с дядей Петей к трактористам, принесла бабушка. Вовка и Людка сразу же оставляют в покое и бычка Мишку, с которым бодались, и Тютика, которого дрессировали, и своих дружков по играм. И тем, кажется, вдруг стало всем скучно.
— На чибисник едем! Папке обед везем! На Снежке прокатимся!
Никто, кроме Вовки, не разделяет с Людкой ее радости. Светка Шипонкина подходит к ней:
— А кого ты с собой возьмешь? — Вздыхает: хочет, наверное, чтобы ее взяли, а не надеется.
— Вовку возьму, сама себя и дядьку Петю.
А из проулка уже слышится ржание Снежка, стук копыт и дребезжание брички.
Бабушка выносит кувшин с борщом, бутылку с молоком и блюдо картошки, укладывает все это на повозку, укрывает сеном. Дядя Петя усаживает на передке Людку и Вовку, сам вспрыгивает, дергает вожжи. Поехали!
Теленок смотрит печально на отъезжающих — не хочется ему без них оставаться. И Тютик сиротливо сидит у крыльца. Вовке жаль их.
— Ты не скучай без нас, бычок! Ешь травку! И ты, Тютик, не скучай!
— Где уж им скучать! — смеется бабушка. — Хоть отдохнут без вас. Совсем замучили.
Но теленок их провожает жалобным «му-у-у», дескать возьмите с собой. И не сводит глаз до тех пор, пока они не скрылись за углом. Тютик бежит следом, но где ему за Снежком угнаться, остановился и заскулил. Светка Шипонкина и Морозенок вот-вот заплачут.
— Не скучайте без нас! Скоро приедем…
Клевачий петух чуть-чуть не попал под колесо, захлопал крыльями, закричал: «Ай-я-яй, спасите» — и скрылся в своем дворе. Чьи-то гуси, вытянув шею, отходят в сторону. Телята вскакивают и убегают от страха. Даже коровы на выгоне уступают дорогу.
Хорошо ехать на бричке. Снежок бежит и всех прохожих перегоняет. Собак можно не бояться. Вот какая-то лохматая шавка выскочила из подворотни и сказала: гав-гав! И Людка ей сказала «гав-гав» и высунула язык. Наверное, обидно собаке стало, — как сорвется она с места да за ними, старается цапнуть за колесо. И пусть за колесо цапает — ни капельки не больно.
Вот кто-то скачет на коне по улице. И Снежок ржет приветливо — наверное, своего друга узнал, по которому соскучился. И всю дорогу, пока едут по Дивному, какие бы лошади ни попадались навстречу, Снежок с каждой здоровается, приветствует громким ржанием — наверное, все лошади ему здесь знакомы.
Проехали большую-большую хату, из которой слышится звон железа. Вовке сказали: это кузница. Вдруг чем-то запахло. Сказали: пахнет жомом. Удивился:
— А почему этот джем так плохо пахнет?!
Засмеялись:
— Не джем, а жом. Его коровки едят…
Проехали мимо силосной башни, коровника, птичника и конюшни. Миновали колхозную пасеку с маленькими домиками для пчел. И вот впереди уже никаких домов нет — только поле с тракторами, речка, чибисник, а за ними — колхозные сады и лес, откуда слышны пение соловьев и кукование кукушек.
— Дядь Петь, дай я буду править! — Людка берется за вожжи. Вовке тоже хочется править, она не дает: — Ты не сможешь. Ты не умеешь «р» говорить. Вот смотри! Тр-р-р-р! — Людка натянула вожжи, и Снежок остановился. Сказала: — Но-о! — и Снежок пошел. — А ну-ка, ты попробуй!
Уцепил Вовка вожжи, тянет изо всех сил на себя, стараясь так же, как Людка, остановить Снежка:
— Тл-л-л! Тл-л-л!..
А конь идет, не останавливается.
— Вот видишь, вот видишь! — Людка отбирает вожжи. Вовка не перечит: ему ли править конем, если он не умеет «р» говорить.
Однако для огорчения нет времени. Трактор, настоящий трактор приближается к ним. Сначала он был маленький, как Вовкин, игрушечный, что остался дома, но чем ближе подходит, он растет все больше, и вот, огромный, не переставая гудеть, он останавливается неподалеку от них. Из кабины выглядывает дядя Витя. Он что-то кричит, но ею не слышно, машет рукой, подзывая к себе.
Страшно подойти к трактору, такой от него шум идет. Но велико у ребят желание прокатиться. Они спрыгивают с телеги на мягкую вспаханную землю, бегут, крича что-то восторженное, непонятное даже самим. Оглядываются на дядю Петю, ждут нетерпеливо, чтобы он их подсадил.
На дядькиных сильных руках сначала Вовка, а за ним и Людка взлетают прямо в кабину. Кажется, что под ногами ходит что-то живое, ворочается и дрожит.
Уселись — Вовка возле дяди Вити, Людка у окошечка.
— А ну, держись!
Что-то живое в тракторе рванулось и повезло.
— В тракторе лошадиные силы! — кричит Людка в ухо Вовке. — Не веришь? Сейчас папка скажет. Папа, сколько в тракторе лошадиных сил?
— Восемьдесят…
Вовка удивлен: так много! И где они только умещаются! Он не сомневался, что в тракторе сидит что-то живое, но даже и предположить не мог, что в нем лошади. Но, видимо, они не такие, как Снежок, а маленькие-маленькие, иначе трактор был бы большой-пребольшой, как колхозная конюшня.
Восемьдесят! Вовка умеет считать только до десяти, а восемьдесят — это, наверное, много. И как только дядя Витя справляется с ними! И наверное, эти маленькие лошадки очень сильные, если такой большой трактор везут, да еще их троих, да еще большую сеялку с двумя дядьками тянут. И не оттого ли такой страшный шум в тракторе, что в нем фыркают эти самые восемьдесят лошадей, ржут и стучат копытами.
Все дальше и дальше отъезжают от Снежка. Снежок все меньше и меньше. Вот таких маленьких Снежков, пожалуй, много бы в трактор вместилось. А поле вокруг лежит большое и просторное, по нему ходят черные грачи.
Трактор развернулся, и Снежок снова начал расти.
— Р-р-р-р… — поет трактор. Нравится Вовке этот ровный звук, и он начинает вторить:
— Л-л-л-л… Р-р-р…
То ли кажется ему, то ли действительно у него получается, как у трактора. Кричит, обрадованный:
— Людка! Я научился «р» говорить! Слушай!
— Не пойму… Давай еще!
— Л-л-л-л… Р-р-р… Л-л-л…
— Да это не ты! — Людка не верит. — Это трактор…
— Нет, я! Л-л-л…
Теперь ничего у него не получается. А ведь только что умел «р» говорить, умел, не хуже трактора! Надо еще немного поучиться!
Только подстроился под гудение машины, как вдруг под рукой у дяди Вити что-то щелкнуло, и трактор остановился, а потом еще что-то щелкнуло, и стало тихо-тихо. Вовка даже в ухе поковырял от неожиданности — показалось ему, словно бы из ушей что-то выпало, и стали опять слышны соловьи и кукушки. Множество
