Ангелы Суджи - Владимир Дмитриевич Пронский
В середине дня, сказав Землякову, что отойдёт на немного, Медведев ушёл из накопителя, расположился в трубе в том ей месте, где она обильно покрылась каплями конденсата и никто их не успел собрать. Капли текли по стенке, хрустально и заманчиво искрились в свете фонарей и притягивали жаждущих. Но не все отваживались собирать со стенок натуральную отраву, от которой тошнило, но Медведев решился, имея опыт в этом занятии.
‒ Мужики, позвольте примастыриться.
Он встал на колени и, промокая коричневые капли тампоном, сначала смазал губы, а потом раз за разом охотно глотал небольшие порции влаги, именно влаги, а не воды, делая страшное лицо, будто подвергался казни. Наверное, полчаса он занимался этим знобким занятием, от которых многих воротило, и они не могли спокойно смотреть на него. В конце концов и ему это надоело, он вернулся к Землякову, а тот спросил:
‒ Как ты эту гадость потребляешь? Не дыши в мою сторону ‒ от тебя разит как из цистерны с соляром.
В этот момент на лице Медведева появилась гримаса, его стошнило, и, вытирая рот, он уставился блестящими от слёз глазами на товарища:
‒ И нужно тебе под руку всякое говорить! ‒ и отвернулся.
‒ Не обижайся, ‒ толкнул его в бок Земляков. ‒ На, сделай глоточек! ‒ и подал ему полупустую бутылку.
Михаил сначала никак не отреагировал на слова товарища, явно обидевшись, а потом не выдержал, схватил бутылку.
‒ Один глоток! ‒ напомнил Сергей.
Медведев сделал несколько, но маленьких, полоща рот, и вернул бутылку:
‒ Спасибо! И никогда ничего не говори под руку, а то она может оказаться горячей ‒ сразу почувствуешь, когда оплеуху огребёшь.
‒ Ерунды не говори, ‒ хмыкнул Земляков. ‒ Видали мы таких медведей…
‒ А ты всё-таки язва.
‒ Какой есть… Ладно. Поговорили и хватит. Не дыши на меня, ‒ сердито отозвался Земляков, отвернулся, но вскоре спросил:
‒ Чуешь?
‒ Что я должен чуять?
‒ Труба гудеть стала. Народу прибавляется.
‒ Она всегда гудит.
‒ Не-е, сейчас по-иному: глухо, тяжело, словно заполненная бочка. О чём это говорит?
‒ О чём же?
‒ Что-то намечается.
‒ Давно пора… Ладно, я полежу. Новости будут ‒ толкнёшь.
Медведев лёг на спину, состроил безразлично лицо, но прислушивался к тому, что происходило, и… ничего не замечал такого, что хоть как-то могло изменить их тягостное ожидание. Так и лежал: ни сна, ни изменений. Долго не мог заснуть, а когда проснулся среди ночи от заметного оживления и тихих разговоров ‒ глянул на часы: половина пятого, подумал: «Вот это я даванул!» ‒ и толкнул Землякова.
‒ Не сплю, не сплю я ‒ далеко мне до тебя, ‒ отозвался тот. ‒ Похоже начинается, «Ветераны» зашевелились.
‒ Давно пора! ‒ по-настоящему радостно, даже счастливо чуть ли не закричал Медведев.
Чуть позже к ним подошёл Силантьев, сел среди своих бойцов:
‒ Слушай сюда! Наконец-то мы дождались. Немного позже будет отдан приказ к наступлению. Моя обязанность объяснить ситуацию, чтобы вы знали свой манёвр, а не спрашивали на бегу, что делать дальше. Диспозиция такая. Мы десантируемся в чистом поле ‒ вдалеке будет частная застройка и промзона ‒ это не наша задача, немного правее сам городок Суджа ‒ это тоже не наша задача. А вот влево от места десантирования метрах в трёхстах будет лесополоса с блиндажами и укрепами нацистов, за ней железная дорога. Наша цель ‒ овладеть блиндажами, выбить противника из лесополосы, рассеять его и продвигаться в сторону хутора Щербаткин. Там у противника линия опорников. Выбить его оттуда, уничтожить и самим закрепиться, прикрыть спину парням, начавшим работать на основном направлении удара с севера. Сколько это будет всё длиться, точно сказать сейчас нельзя, но, надо думать, «северяне» не заставят себя ждать, если уже присоединились к общему наступлению. Будем наступать под командованием «Спутника», вы его знаете в лицо. Вместе с младшими офицерами он будет осуществлять общее руководство. Я же по-прежнему ваш непосредственный командир. Перед выходом получите дополнительный запас БК: патроны, гранаты, автоматы у вас имеются, остальное добудем в бою, как говорит наш старшина. Кто желает, может прихватить гранатомёт.
‒ Я желаю! ‒ подал голос Медведев. ‒ Чего с пустыми руками идти.
‒ Это только приветствуется! Вопросы есть?
‒ Когда начнётся?
‒ Скоро. Столько терпели, потерпите ещё чуток. Броня у всех есть? А то некоторые по ходу выбрасывали броневые листы. Так что подумайте об этом. Хотя, где вы их теперь отыщите в такой суматохе.
А суматоха действительно нарастала. И сказывалось это прежде всего на состоянии воздуха, которого, казалось, вовсе не осталось. Хотя большинство бойцов оставались на своих местах, старались не двигаться, да и не особенно подвигаешься в такой скученности, но всё равно сидели распаренные, потные, с раскрытыми ртами и каждый думал: «Ну, когда же? Когда?!».
И вскоре бойцы из бригады «Ветераны» приступили к своей работе. Три недели они жили в трубе и готовили её для операции, налаживая связь, устраивая накопители, туалеты, завозили продукты и воду, БК ‒ проделали невообразимую работу в самой толстенной трубе, вырезали в трубе ниши для накопителей, отдушины для вентиляции, вход и выход ‒ в общем, столько всего наворочали, что не верилось, что это смогла сделать небольшая группа в условиях маскировки и полной секретности. Но они смогли, они сделали. И вот осталось пробить лаз в земляной перемычке и открыть бойцам путь на волю и самим надышаться всей грудью.
Когда комья грунта под ударами кирок посыпались в проран и грунт начали распределять по трубе, среди бойцов появился «Спутник» и сказал:
‒ Я первым пойду!
И как только начал увеличиваться выход, тотчас волна свежего воздуха потекла в проран и трубу, и те, кто стоял первыми, сразу почувствовали этот поток воздуха, от которого, казалось, разрывались лёгкие и моментально прибывали силы. Чем заметнее становился лаз, на глазах превращавшийся в настоящий выход, тем обильнее поступал прохладный воздух, вытесняя жаркий и будто спрессованный, вобравший сотни тяжёлых запахов.
Медведев посмотрел на часы, потом на Землякова:
‒ Без пятнадцати шесть, только-только рассветает. Сегодня 8 Марта, между прочим!
‒ Не болтай, дыши! ‒ отмахнулся Земляков.
Вперёд протиснулся «Спутник»: в броне, разгрузке, автомат на ремне. Когда выход прорубили, он оглянулся, прорычал:
‒ К бою! ‒ и первым
