Донбасский меридиан - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Мы не бросили, Танечка, мы рядом с бедой, – сказала Тамара Ивановна, – подождём пока, дальше будем что-то решать. Пока ешьте, потом Костя отнесёт еду Евгении. Она в таком состоянии сама к пище не притронется.
– Я могу сбегать прямо сейчас, – нетерпеливо вызвалась Таня.
– Успеешь, не спеши.
Они закончили есть, запили пищу горячим чаем из термоса, и Костя, собрав в пакет нарезку хлеба, колбасы и сыра, взяв термос с остатками чая, шмыгнул на трассу, по которой с воем время от времени проносились машины. Прошумели на большой скорости две тяжелых фуры дальнобойщиков. Солнце, поднявшись почти в зенит, припекало, но путники не обращали на жару внимания, ибо внутри она была гораздо выше от переживаний, страха и неизвестности ближайших событий в часы и дни. Тамара по-простецки сравнивала накатившуюся долю с утратой любимой блузки, красивой и богато вышитой, но с оторванным и разорванным рукавом в пьяной драке, поскольку на её веку случались всякие выходки мужей и родственников. Бывали горькие и злобные, но и такие, что быстро забывались.
«Пришить назад можно, залатать, а след всё одно останется, а также воспоминание этого надрывного случая. Выбросить оторванный рукав жалко! Нас пока хранит Господь, не позволяет супостату надругаться, только сердце кровью обливается за горе Евгении, за безнаказанную расправу над ни в чём не повинным человеком, а душа трепещет осиновым листом на ветру с опаской оторваться и улететь в неизвестность».
Окровавленный труп молодого человека стоял перед глазами, и плачущая молодая беременная Евгения в той позе, когда они увидели эту жуткую картину. Картину убийства средь бела дня! Без возмездия. У Тамары Ивановны потерялось ощущение времени от этих горестных мыслей. Она вдруг спохватилась и увидела, что сидит возле своих вещей одна, и перепугалась, глянула в сторону дороги и увидела своих внуков и Евгению. Вспомнила, что Костя и Таня понесли Евгении пищу и теперь упрашивали её съесть что-нибудь, подкрепить силы, что они пригодятся в сложной ситуации ещё как.
На трассу чуть поодаль выскочили по грунтовой дороге трое рокеров и направились в сторону Евгении. Тамара всполошилась, закричала Косте, приказывая немедленно вернуться. Но юноша медлил. Он тоже видел рокеров, считая их своими парнями. Они быстро подскочили, остановились. Один из них, в шлеме, лет восемнадцати, сошёл с размалёванного мотоцикла и стал спрашивать, что случилось, кося взглядом на окровавленный труп и на растерзанную горем женщину.
– Вы кто? – спросил Костя, прежде чем дать ответ.
– Мы из Кураховки, выскочили посмотреть, что творится на трассе. Хотим проскочить в Горняк.
– Часа полтора назад, – стал рассказывать Костя, видя, что сюда спешит бабушка, – по трассе прошли БМП и крытый грузовик с солдатами. Они убили мужа Евгении за то, что он вместе с нею уходил в Донецк из Димитрова.
– Куда ушли укры? – с тревогой в голосе спросил парень.
– По трассе на восток.
– БМП, говоришь, на колесах?
– Да, на четырех, с пулеметом и пушкой. Вот из пулемета сначала человека ранили в ногу, потом добили из автомата. Мы с бабушкой и девушкой тут случайно оказались, тоже идём из Красноармейска в Донецк. Но мы двигались не по дороге и смогли вовремя упасть в траву, заслышав гул машин. Помогите увезти труп человека до первого населённого пункта.
– Мы вас очень просим, ребята, – подойдя, поддержала бабушка внука. – Они нам не родня, но бросить не можем, ждём оказии. Никто не останавливается, правда, и машин негусто идёт. Видите, Евгения беременная, ей покой нужен.
– Задачка не из легких. Мы на задании, разведка. Нам надо проскочить до Горняка, выяснить обстановку: есть ли там нацисты из батальона «Днепр», только тогда поможем.
– Вот они и стреляли по нам, – сказала Евгения, – у них на форме эмблема с надписью.
– Давайте сделаем так: один из нас отвезёт Евгению в Кураховку, а мы, вернувшись, заберём тело.
– Нет, я не могу покидать мужа, не предав его земле. Вернётесь, тогда вместе поедем.
– Согласен, нам хватит полчаса, чтобы проехать по Горняку, разнюхать, что к чему и вернуться. Ждите!
Парень подошёл к своему мотоциклу, запустил двигатель, и тройка с места рванула в сторону города.
– Дай Бог парням удачи и быстрого возвращения, – взмолилась Тамара Ивановна, крестясь. – Подождём и мы.
Рокеры вернулись, как и обещали, быстро. Проскочив по центральной улице притихшего Горняка, в тревожном ожидании событий, они остановились у горсовета и быстро выяснили, что в данный момент враждебных сил в городе нет. Военные ушли на восток в составе БМП и грузовика с солдатами из батальона «Днепр». О намерениях националистов никто не знает, но грозились вернуться и расправиться с сепаратистами.
– Скорее всего – это разведка, ушла на восток, – сказал парням оказавшийся в горсовете один из чиновников. – Могут вернуться в любое время.
Парни, не мешкая, вернулись к месту происшествия.
– В городе укров нет. Их разведка натолкнулась на вас и шарит где-то впереди. Могут в любое время появиться здесь, – информировал обстановку старший рокер. – Грузим вашего мужа на заднее сиденье, привязываем. Парни приступайте. Вы садитесь ко мне с вещами, бабушка, если пожелает, пусть садится к третьему, добросим до Кураховки. Всё ближе к Донецку.
– Может и ближе, всё ещё наш район, но я внуков не оставлю. За помощь спасибо, ребята. Езжайте с Богом без нас. Мы поодаль дороги так и пойдём с Божьей помощью.
– Напрасно, вам же Кураховку не миновать. Там пока спокойно.
– В Горняке тоже было спокойно с вечера, а утром переполох. Гляжу, ныне обстановка меняется, как весенняя погода: то солнышко, то тучи с дождём. Не ровен час налетят злыдни коршунами.
– Ваши опасения резонны, поступайте, как знаете, а мы двинули.
– До свидания, люди добрые, Костя, Таня, тётя Тамара, – сказала Евгения, вцепившись горячими руками за рокера, будто в родного. – Удачи!
– До свидания, Женечка, крепись! – крикнула Тамара. Что-то кричали юноши, под треск выхлопов трёх мотоциклов, которые покатили на восток, свернули с асфальта на просёлочную дорогу, откуда и появились.
Тамара Ивановна медлить не стала. Они вернулись к своим вещам и, подхватив поклажу, двинулись к цели. Предстояло вброд пересечь речку Волчья, и к вечеру, если ничто не помешает, выйти к Максимильяновке, заночевать, а назавтра покрыть последние девять километров до Марьинки – пригороду Донецка.
К селу подошли поздно, считай на закате. Оно лежало тихое, мирное, утопая в садах, светясь через зелень плодовых деревьев бледным светом окон, чернея затенённой улицей, собиралось отойти ко сну в вечерней и ночной прохладе. Покой и благополучие выказывались ещё тем, что не слышно брёха собак и гула машин,
