Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас
* * *
Она угасала. Часть его радовалась этому, хотя и не так сильно, как он мог вообразить, и если раньше он ощущал бы себя виноватым, втайне надеясь, что она скоро умрет, то теперь чувствовал вину, втайне надеясь, что она останется жива.
В этот его приход она уставилась сквозь пузырь на своего сына с подозрением и, возможно, даже со страхом, будто он подошел к ее постели, чтобы убить. Укрылась одеялом до подбородка и спросила:
– Кто вы? Чего вы хотите?
– Я – Роджер, твой сын, – ответил МакДиаз и огляделся в поисках помощи. Не могли бы ей увеличить дозу лекарств? Ввести что-нибудь в один из крошечных портов вдоль стены, чтобы оно попало в ее искусственное, а затем и в настоящее кровообращение, чтобы временно привести в чувство, выманить из затуманенного лабиринта мозга заблудившуюся там хрупкую душу?
Но наконец ее сознание само по себе немного прояснилось – возможно, она просто очнулась от дремоты, или лицо сына прорезалось сквозь туман, – и мать вспомнила его. Однако голос у нее был тонким, как у ребенка, и каждые несколько минут она спрашивала, кто заботится о ее собаке, Леди… Которая умерла пять лет назад.
МакДиаз уходил от нее измученным. Мать снова задремала, и он задержался на некоторое время и просто стоял, глядя в ее лицо. Когда он шел обратно по коридорам, к нему, шаркая, подошел пожилой мужчина и легонько коснулся его руки. В глазах мужчины стояли слезы, и на мгновение МакДиаз подумал, не сбежал ли старик из бокса в стене.
– Извините, сэр, – простонал мужчина, – я не могу найти свою жену. Она в одной из этих штуковин… но я не могу ее найти. Не могу вспомнить номер…
МакДиаз отвел его обратно к стойке регистрации и оставил с технической сотрудницей, которая должна была найти номер ячейки в личном деле. Но оставляя старика на попечение сотрудницы, МакДиаз бестолково волновался, что вместо помощи с поисками бокса жены беднягу запрут в каком-нибудь из свободных.
* * *
В своем сне МакДиаз был жив, но то ли одурманен наркотиками, то ли введен в транс, а возможно, оглушен ударом, и его голым тащили через темную квартиру в комнату, где потолком был слегка подернутый рябью бассейн, слишком темный, чтобы в него можно было заглянуть. Из этого «водоема» свисали обнаженные фигуры, подвешенные за шеи с небрежностью убранных в шкаф пальто… или скорее туш в мясохранилище. Неясный, призрачный человек, который тащил его, с ворчанием поднял МакДиаза на руки, а затем, напрягшись, погрузил головой в холодную дрожь.
И тот остался висеть, невидяще глядя в черную пустоту. Но его глаза начали привыкать. На самом деле они отбрасывали два желтых луча. «Как глаза Кали», – подумал он во сне. Сначала образы были нечеткими: бледные трепещущие фигуры, серые и колышущиеся… на недосягаемом для лучей расстоянии. Но тени приближались, входили и выходили в свет лучей, которые следовали по извилистой траектории лишь для того, чтобы переключиться с одной фигуры на другую. А те подходили все ближе, и при этом становилось заметно их катастрофическое состояние. Самоубийца с лицом, развороченным выстрелом. Женщина с похожей на белую простыню обнаженной грудью, покрытую каллиграфическим рисунком ножевых ран… Множество маленьких черных черточек, расположенных так густо, что они напоминали рой жалящих насекомых. МакДиаз догадался, что заглянул в страну мертвых, хотя сам все еще был жив, однако у других тел, с которыми он болтался, не было голов, и поэтому о них ничего не было видно. Он ощущал себя одиноким, напуганным, у него не хватало сил освободиться… И что хуже всего, не раскрылась никакая тайна, не пришло никакое просветление от его особого видения. Он видел то же, что и все это время, только увековеченное в лимбе, откуда оно никогда не исчезало, и где мертвые не могли найти успокоение от своих призрачных блужданий.
Его разбудила резкая боль чуть ниже левого глаза, и МакДиаз инстинктивно ударил по этому месту. Сев в постели, потянулся к лампе на тумбочке, жена раздраженно застонала от внезапно вспыхнувшего света и откатилась подальше.
На укрывавшем колени одеяле МакДиаз заметил полупрозрачное сероватое насекомое, которое извивалось на спине, раненое его ударом. Он понял, что это ми’хи и что тот ужалил его во сне.
МакДиаз принес из ванной пластиковый стаканчик, зачерпнул им «букашку», отнес обратно в ванную и закрыл за собой дверь. Он рассматривал извивающееся существо. Может, оно спряталось в его ботинке или одежде на месте преступления, которое он изучал несколько недель назад? Но зачем столько ждать, прежде чем напасть? Возможно, это был первый разведчик из целой орды, которая собиралась мстить. Разъярившись, МакДиаз пинком открыл крышку унитаза и начал наклонять стакан, чтобы выбросить крошечного инопланетянина. Но заколебался. Этот поступок стал бы убийством, и теперь уже осознанным. Хотя улики будут уничтожены, преступление окажется зафиксировано в мозгу, а его воспоминания регулярно извлекались и использовались в судебных разбирательствах. То ли из соображений морали, то ли из чувства самосохранения, то ли по обеим причинам он закрыл крышку унитаза и переложил раненое существо во флакон с таблетками.
На следующее утро МакДиаз увидел, что веко порозовело и опухло, свет вызывал такое болезненное жжение в глазу и такие обильные слезы, что спасение удалось найти, только полностью зажмурившись. Но тогда правый глаз тоже начал немного слезиться – то ли из солидарности, то ли это распространялся яд.
МакДиаз сунул пузырек с существом, которое продолжало скрестись, в карман куртки и по дороге на работу заскочил в больницу показать укус… предварительно оставив своего пленника на попечение врачей. Доктор, который осматривал его (что произошло быстро, стоило МакДиазу назвать свою профессию), сообщил, что мужчины-ми’хи действительно вводили яд, хотя обычно тот представлял опасность, только если укусов было много. Кроме того, его ужалил незрелый представитель вида, чей яд еще был не вполне действенен.
– Возможно, он сбежал с места преступления, – предположил доктор, – и выслеживал вас ради мести последние несколько недель.
Эта мысль как будто показалась ему забавной. Однако у МакДиаза она почему-то вызвала жалость к существу. Незрелый… возможно, ребенок. Возможно, переполненный горем из-за смерти братьев и сестер, родителей. Гневно бросился на куда более крупного и сильного врага в безнадежном стремлении его победить.
Уточнив у МакДиаза, какую аптеку тот предпочитает, врач отправил рецепт на антибиотик в «Суперпрепараты»
