Руны земли - Георг Киппер
– Мой отец тоже не верил, но страна расползается, как гнилая ткань! Наш Гётланд тихо растаскивается соседями. Свеи и норвежцы навязывают своих людей в херсиры, придумывают новые законы. Скальды уходят туда, где платят больше, и они там поют песни о чужих героях, так что скоро у страны не останется и памяти. И свеи, и норвежские конунги, и датчане, вчерашние союзники, вывозят умельцев к себе. Ну, а большинство более-менее разумных гётов просто сбегает из страны куда подальше.
– Как мой отец в свое время, – проговорил Хельги.
– Ну да, – кивнул Сигмунд. – И как мой братец Одд, который свалил на новую землю, открытую за морем, на далеком западе! Слышал про Гардархольм[98]?
– Да! И он туда же? Сейчас многие говорят, что там свобода и отличные пастбища! – удивился Гутхорм.
– Наверное, не зря, у Одда там уже сын родился, Ториром назвали! Так что телкам на тех пастбищах действительно хорошо!
Мужчины рассмеялись, а Сигмунд продолжил:
– Так что если уж мой брат сбежал, да и ты, Хельги, не особенно хочешь возвращаться, то в Гётланде совсем опереться не на кого. К тому же серебро побеждает любые сомнения. Эйрик, конунг свеев, легко подкупает и бондов, и законоговорителей[99]… ну, а Харальд с запада со своими дикарями из фьордов просто их запугивает! Вместо того чтобы объединиться, гёты пытаются спастись от пожара, сидя в доме! Они боятся принимать на себя ответственность и хотят лишь одного: просто жить и заниматься своими обычными делами! Зачем им конунг, вместе с которым придется защищать границы? Наши огороды в стороне от главной дороги, наших овец вроде не трогают, вот и хорошо, вот и отлично! Пересидим, как непогоду!
– Я думал, в стране, где тинг был главным местом для всех свободных, люди умеют слышать друг друга! – возмутился Хельги. – Надеялся, гёты легко объединятся вокруг тебя, сына Хлёдвера-конунга! Ты же имеешь все права, чтобы вести за собой людей!
– Права, не подкрепленные серебром и дорогими подарками, не могут собрать на тинг людей, принимающих решения. Это здесь род Гутхорма настолько древен, что ни у кого и сомнений не возникает, кто должен быть местным херсиром. В Гётланде каждый бонд мнит себя равным конунгу, поэтому сначала они должны сделать выбор в своем эльдхусе, потом договориться с соседями, затем явиться на тинг страны и выслушать лучших представителей от других долин, и, только обсудив все со всеми, дать клятву верности избранному конунгу! Не они служат конунгу, а он им!
Хельги и Гутхорм покивали головами, соглашаясь с бондами далекого Гётланда.
– Много лет назад, когда я приехал туда из Алдейгьи, мне казалось, что я, молодой волк, вернувшийся с большой удачей и богатством, один из хёвдингов славного похода на Миклагард, какого гребцы не совершали десятки лет, буду всеми принят с воодушевлением и легко стану конунгом по праву рождения и удачи! Увы, мне уже под тридцать, а я до сих пор всего-навсего сын конунга! Сын, имеющий право, не более того!
– Да уж, я только сейчас осознал, что вы все трое, предводители того славного похода, были лишь сыновьями конунгов, подающими надежды! – проговорил Гутхорм. – Вы все трое мечтали стать достойными правителями! Помню, как спорили мы тогда о справедливых законах, возвращаясь от Миклагарда, мечтали создать в Алдейгье новую страну, в которой будет порядок, мир и процветание.
– Отец Рорика так и не стал конунгом, – покачал головой Сигмунд. – Хотя его прадед Харальд Хильдитен и был знаменитым правителем Севера, но сам Рорик всего-навсего внук конунга, сын Хэмминга, погибшего на службе франкам во Фрисланде. Вот Энунд, отец Эйрика, сумел выбиться среди многочисленных потомков Сигурда Хринга и даже стал конунгом в Уппсале, пусть и ненадолго. Так что в том походе сыновьями конунгов были только мы с Эйриком Энундсоном! Хотя Рорик был самый старший по возрасту, но он всего лишь хеертог Фрисланда, а не конунг.
– Ну, Эйрик ненамного его младше был, зато хитрее всех вас! Помню, как он замыслил использовать людей того похода для получения власти в Свеаланде. Но никто из наших не хотел из одного похода тут же отправляться в другой. Как он был взбешен, что мы его тогда не выбрали! – усмехнулся Гутхорм.
– Да, но Эйрика сопровождает большая удача, он справился и без ополчения из Алдейгьи и дружины Рорика. Парни, которые ходили с ним на Миклагард, были так богато одеты и хорошо вооружены, что произвели сильнейшее впечатление на свеев, появившись в Бирке, а затем и на полях тинга. Свеи тогда поверили в Эйрика и избрали его конунгом всей своей земли!
– Почему же тебе не удалось то же самое в Гётланде? – спросил Хельги.
– Эйрик был старше и умнее, он еще до того похода собрал в викингских набегах много богатств, он знал, как ими распорядиться, ему лет сорок было, а мне семнадцать! Я наивно думал, что гёты оценят мой меч и умение драться. Мое серебро вместо того, чтобы создавать друзей среди старшего поколения, быстро кончилось на молодежных попойках, и вместо того, чтобы сдружиться с бондами, я начал ходить в походы с сыновьями Рагнара, надеясь стяжать еще больше славы.
Хельги и Гутхорм многозначительно вздохнули.
– Да, я жалею об этом, но по молодости думал, что времени еще полно и слава для меня важнее власти…
– Славу создают песни, за которые кто-либо заплатил, а дальше песня сама по себе живет в памяти людей, – вздохнул Хельги. – А что слышно про Рорика?
– Сейчас он служит сразу двум конунгам франков, – усмехнулся Сигмунд. – Карлу, правителю западных франков, и Хлодвигу-младшему, правителю восточных франков. Граница их владений идет по Рейну, а Рейн в низовьях ветвится так, что и Локи-ас[100] не распутает. Во всех этих протоках легко прятаться и легко устраивать засады. Фризы там десятилетиями защищались и от франков, и от викингов, но торговый путь с Рейна в Энгланд и Норвег настолько богат, что и тем и другим хочется снимать сливки. Скьёльдунги там сели лет пятьдесят назад с разрешения франков, теперь очередь стать хеертогом края настала для Рорика. Но, говорят, он не особенно процветает. Кстати, я до сих пор не очень понимаю, почему бонды сначала избрали его конунгом, а потом изгнали из Алдейгьи?
– Рорик отказался участвовать в древних жертвоприношениях на йоль, – ответил Хельги. – В Алдейгье это прошло спокойно, а вот когда он прибыл в Алаборг, там народ понял, что конунг ненастоящий.
– Помнишь моего Вади, сына годи из Алаборга? – спросил ярл Скули.
– Конечно, его отец был с нами в походе на Миклагард. Хотя мне
