Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

— Расстрелять всегда успеем, Тарас, это дело нехитрое. Если он откажется нам помогать, то мне с ребятами придется самому добывать необходимые сведения. А это время терять, да и риск опять же немалый, — жестко возразил ему Шубин и вышел.

Скороходов сидел неподалеку от землянки на траве и смотрел куда-то перед собой немигающим взглядом. Было видно, что он о чем-то раздумывает. Жуляба сидел на пне неподалеку от пленного, положив автомат на колени, и что-то жевал. Услышав шаги, он повернул голову и встал при виде приближающегося Шубина. Что же касается Скороходова, он даже не взглянул на Глеба.

— Хотите есть, товарищ капитан? — спросил Жуляба и протянул Глебу половинку лепешки. — Леся принесла. Хлеб правда не настоящий, на траве замешанный, но все равно вкусный.

— Ешь, я не хочу, — ответил Шубин, покривив душой — есть он хотел, но времени на это у него не было. Немного подумав, он взял из рук Жулябы половинку лепешки, разломил ее еще на две части, подошел к Скороходову и, протянув ему кусок травяного хлеба, спросил:

— Будете?

Скороходов медленно повернул голову, непонимающе посмотрел на Глеба, а потом на протянутую ему лепешку и, отрицательно покачав головой, ответил:

— Зачем? Скоро мне будет уже все равно, хочу я есть или нет.

— Как хотите, — сказал Шубин, сел рядом с ним на траву и, откусив от лепешки, начал молча жевать.

Скороходов отвернулся и снова стал смотреть куда-то в глубь леса.

— Вы где родились? — неожиданно спросил он у Шубина.

— Моя мама сейчас в Москве, — неопределенно ответил Глеб.

— А у меня ни матери, ни отца нет в живых. Мать умерла в девятнадцатом году. Она очень надеялась вернуться в столь дорогой ее сердцу Санкт-Петербург.

— Вы хотите сказать, в Петроград, — поправил его Глеб. — В семнадцатом году город назывался Петроградом.

— Она родилась в Санкт-Петербурге и всегда называла его только так. Других названий для нее не существовало.

— Теперь он называется Ленинград, — подсказал Шубин.

Скороходов промолчал, но Глеб заметил, как легкая усмешка скользнула по его губам.

— Скажите, Скороходов, кто был в той машине, которая подъезжала к вашей караулке незадолго до того, как мы взяли вас в плен? Какая-то большая штабная шишка?

— С чего вы взяли, что в машине сидела большая штабная шишка, как вы выражаетесь?

— Я наблюдал за вами в бинокль. Вы так старательно вытягивались перед автомобилем и так низко наклонялись, чтобы что-то сказать… или, может, выслушать — вам виднее.

Скороходов посмотрел на Шубина и ухмыльнулся:

— Вы правы, это был штабист. Генерал СА Фриц Золенберг.

Глеб заинтересованно посмотрел на него. Неужели повезет, и он узнает от этого самовлюбленного купчишки не только фамилию генерала, но и то, куда этот Золенберг направлялся? Но чтобы не спугнуть удачу, он подавил во взгляде интерес и как можно равнодушнее спросил:

— Дорогу спрашивал или…

— И то, и другое. — Скороходов посмотрел на Глеба, но тот невозмутимо жевал лепешку.

— В Броды, значит, ехал, — понимающе покивал Глеб.

— Может, и в Броды, — усмехнулся Скороходов и снова отвернулся.

— Не хотите говорить? — уже напрямую спросил Глеб после недолгого молчания.

— А не о чем тут говорить, — пожал плечами Скороходов. — Мне позвонили и сообщили, что мимо нашего поста будет проезжать один из замов командующего 13-м армейским корпусом — генерал Золенберг, и мне следует его встретить и указать дорогу на… — Он вдруг замолчал и отвернулся.

— Дорогу куда?

Молчание.

— Послушайте, Скороходов… — снова заговорил Глеб, но пленный его тут же прервал:

— Мне известно не больше, чем вам. Меня просили указать дорогу ко второй линии обороны, и я рассказал, куда надо ехать, чтобы попасть туда. Потом пришли вы, и машина быстро уехала.

— Вас давно перевели офицером в «Галичину»?

— Полгода назад. До этого я служил в Первой венгерской армии, которая сейчас готовится отражать ваше наступление вместе с немцами, — резко и недовольный тем, что ему приходится это говорить, ответил Скороходов. — Что еще вас интересует? — с нескрываемым раздражением спросил он.

— Где располагаются части дивизии СС «Галичина»?

Молчание.

— Вы можете сказать, сколько человек в этой дивизии? — задал другой вопрос Шубин.

— Я их не считал, — усмехнулся Скороходов. — Знаю только, что сейчас основные части дивизии находятся во второй линии обороны. Но где конкретно их решили задействовать — возле самих Бродов или за Бродами, — не могу сказать.

— Интересно. Все вертится вокруг этой второй линии обороны. И Золенберг туда отправился, и дивизия «Галичина» там же расположилась. Вы не знаете, что вообще происходит? Что задумали немцы?

— Нет, не знаю, — ответил Скороходов. — Я всего лишь офицер, которому была поручена охрана моста. Мне не докладывают о планах командования вермахта. Единственное, что я могу добавить к уже сказанному, что в четырнадцатую гренадерскую входят не только украинские националисты, но и поляки, венгры, чехи. Но их немного. И еще — эта дивизия была переброшена в район Бродов в конце июня в распоряжение тринадцатого армейского корпуса. — Он вдруг встал, заложил руки за спину и добавил: — Больше я ничего не знаю, так что можете отводить меня в лесок, как выразился этот ваш командир партизан.

Шубин тоже поднялся и, отряхнув руки и одежду от налипших на них крошек и травы, многозначительно посмотрел на Жулябу. Разведчик кивнул и повел Скороходова. Но не в лес, а обратно в баню.

Глава десятая

Когда Шубин вернулся в землянку, его встретили молчаливыми вопросительными взглядами.

— Поговорил? — не выдержал долгого молчания Васильчук.

— Поговорил, — не переставая думать о своем, ответил Глеб.

— И что? Есть какие-то результаты?

— Есть. Надо подумать.

Снова наступила тишина.

Рымарюк чинил перочинным ножиком командирский карандаш Шубина, Одинцов стоял, опершись о стену, и смотрел в пол, задумавшись о чем-то своем, Васильчук мерил шагами небольшую комнатенку — три шага до двери, затем поворот и три шага до стола.

Тишину нарушил вошедший в землянку Клименко, который радостно доложил:

— Все, передал я нашего блаженного тетке Марийке. Теперь пускай бабы… То есть женщины что хотят с ним делают.

— Ты велел его накормить?

— А то! Вы чего такие?

— Какие такие? — усмехнулся Рымарюк.

— Хмурые?

— А чего радоваться-то? — недовольным голосом заметил Васильчук. — Зря только гнали этих пленных в лагерь. Один — пацан зеленый, второй — дурачок, который за харчи на службу к немцу пошел, а венгр и вовсе не венгром оказался, а русским эмигрантом. К тому же идейным. Буржуй чертов! — в сердцах выругался он.

— Не венгр? — удивился Клименко и вопросительно посмотрел на Шубина, желая получить от него подтверждение слов Васильчука.

Глеб молча кивнул, все