Агдика - Александр Владимирович Быков
Максим совсем смутился:
– Ты это откуда знаешь?
– Сама видела, когда помогала шкуры зверей морских свежевать. Вы, касакас, кто на море не бывал, ничего такого не видели, для нас, унанган[22], это обычное дело. Зверя надо бить, шкуры свежевать, мясо добывать, рыбу ловить, иначе как жить?
– Вы что, хлеба не едите?
– Теперь, когда касакас пришли, едим, раньше нет, негде взять хлеба, земля – камень, не родит ничего.
– Выходит, алеуты – все охотники и рыбаки? Кто же тогда дома обряжается?
– Нет дома, как здесь, все живут вместе в улямах[23], спят по лавкам. Тоён с женами тут же живет, когда хочет, может отгородиться шкурами.
– У вас многоженство?
– Что в этом плохого?
– У нас одна жена перед Богом и людьми. Значит, твой отец отдал твою мать Черепанову, потому что у него еще были жены?
– Были, как же иначе.
– Ну и ну.
– Бывает и у женщины два мужа.
– И что, они не убьют друг друга? У нас бы убили.
– Нет, они помогают друг другу на охоте, но так бывает редко. Сейчас не знаю, как стало. Наши Боги перед вашим Богом слабы. С касакас приехали камгам улу[24], стали строить камгам ула[25], крестить наших унанган.
– Мы тоже строим камгам ула, – догадавшись о значении слова, сказал Максим, – давно строим, дом для Бога должен быть лучше всех прочих, потому и украшаем его клеймами. Хочешь, я тебе покажу, как строят церковь?
– Хочу, я видала, что вы кладете из камня, но внутри не была.
– Приходи завтра, Агдика.
– Приду, ежели отпустят. Ну ладно, пора рыбу жарить, иначе протухнет.
Агдика проворно вскочила и быстро, чуть подскакивая, поспешила в сторону Черепановских палат. Максим Титов с рыбой для ухи отправился домой.
Он ждал ее на следующий день, и потом, но девушка словно пропала.
«Пойду к Черепановым, – решил Максим, – заодно узнаю, может, что случилось?»
Матрены Ивановны не было дома, она уехала на богомолье по монастырям, сначала на Пельшму в Лопотов, потом на Каменный остров в Кубенском озере, а потом в саму Вологду, молиться Димитрию, Прилуцкому чудотворцу, о здоровье мужа, Василия Яковлевича.
Привратник Мирон только развел руками, нет хозяйки, Василий Черепанов один дома.
– А служанка ее чернявая где? – нарочито небрежно спросил Титов-младший.
– С собою забрала Гашку, – ответил Мирон, – не поймешь ее, хозяйку, то недовольна Гашкой, грозится всеми карами на нее, то берет с собой везде, будто без нее нельзя было съездить.
– Когда же вернутся? – спросил Максим, которому отчего-то стало тоскливо.
– Ден так через тридцать, не раньше, – отвечал Мирон, – дорога неближняя, дело неспешное.
Титов-младший побрел назад. Он ощутил на душе смутное беспокойство, причину которого прекрасно знал:
«Это Агдика, – думал Максим, – неужели приворожила? Напустила тоску по себе и теперь изводит душевными муками. Не понять, откуда чего, а чувство такое, как будто потерял что-то очень близкое».
На богомолье
Матрена Ивановна Черепанова была женщиной решительной и никакого слова против не терпела. Видя, что мужу с каждым месяцем становится все хуже, она быстро собралась, положила в дорожный сундук-подголовник увесистый мешочек денег серебряной монетой, и отправилась по монастырям молить святых о ниспослании Василию Черепанову здоровья.
Крытая повозка, запряженная парой коней, рано утром выехала из Черепановского дома. В глубине кибитки разместилась купчиха Матрена Ивановна вместе с сенной девкой Гликерьей, или попросту Гашкой, так называли в крещении алеутку Агдику. Их путь лежал на закат солнца в сторону города Вологды.
Крытая кибитка спасала от пыли и насекомых, но внутри летним днем было очень жарко. Удовольствия от такой поездки никакого, но ведь собрались в дорогу не для пустого времяпрепровождения, а по делу.
В первый день одолели дорогу до Устья Печенгского, потом через деревню Погорелово, переезжая малые речки, притоки Сухоны, приблизились к селу Спасскому Стрелицкой волости, где Матрена Ивановна молилась мощам преподобного Вассиана Тиксненского. Еще через день миновали речку Корбангу и оказались совсем в другом мире.
На этих землях жили крепостные крестьяне, которых в Тотьме не было. Они вместе с землей принадлежали помещикам, и те были вольны сделать с ними все, что посчитают нужным. Избы в тамошних деревнях по большей части топились по-черному, и привыкшей к чистоте Матрене Ивановне приходилось недовольно морщить нос, останавливаясь в очередной грязной деревеньке. Зато первая цель поездки была близка. На пути паломницы стоял Глушицкий Покровский монастырь, место, где подвизался русский святой Дионисий Глушицкий. Матрена Ивановна жаждала помолиться ему и испросить милости для больного мужа.
Агдика, никогда так далеко на закат солнца не бывавшая, с интересом смотрела вокруг. Избы не как в Тотьме, меньше и беднее, одежда на крестьянках из грубой льняной ткани домашнего изготовления, нигде не встретишь тонкой восточной материи, которую привозили из Китая тотемские купцы.
То, что в Тотьме было покупным, здесь делалось своими руками. Вместо позументов одежду украшала вышивка. Такой вышивки на подолах рубах Агдика в Тотьме ни у кого не видела. Кони, птицы с огромными, похожими на павлиньи хвостами, были вышиты яркой красной нитью по бело-серому льняному фону крестьянских одежд и выглядели по-своему очень красиво. Что уж говорить, на родине Агдики, Алеутских островах, ничего подобного не было вообще.
В один из дней по дороге Матрена Ивановна была приглашена в гости к местному помещику. Имение у хозяина хоть и небольшое, дом в пятую часть Черепановского, но все-таки не чета крестьянским избам. Гостеприимный помещик позвал купчиху отведать чаю. Агдика осталась ждать в передней.
За столом помещику и гостье прислуживала крестьянская девушка лет шестнадцати, она бегала на кухню за яствами, ставила на стол блюда с угощениями и, отойдя в угол, ждала приказаний помещика.
– Хотите до самой Вологды добраться? – спрашивал помещик купчиху Черепанову.
– Не знаю, сначала по монастырям, надо молебны о здравии мужа заказать.
– Одно другому не мешает, до Вологды меньше ста верст осталось, надо обязательно побывать. Вологда – город большой, строения каменные, стены крепостные. В городе гарнизон стоит, офицеры, канцелярия. Все пышно, не то, что у нас. Тем более, что теперь это главный город в Наместничестве.[26]
– Это что такое? – удивилась купчиха.
– Разве вы не слышали?
– Нет.
– Вот те раз. Архангелогородскую губернию для удобства управления разделили на три наместничества.
– Так ведь и раньше такое бывало, вологодская провинция всегда была частью Архангелогородской губернии.
– Теперь статус у Вологды иной, скоро сравняется
