Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден
Дрейк с усилием отворил тяжёлую дверь из стекла и латуни и прошёл по наклонному галечному пандусу между внешним и внутренним входами. Сбоку стоял мужчина с длинной, грязной, спутанной бородой и впалыми глазами; на груди у него висела табличка, возвещавшая о наступлении Конца Времён, но по его виду было невозможно сказать, радовался он этому моменту или сожалел о нём.
Когда он шагнул в главный зал — огромное, богато украшенное помещение, которое немедленно всплывало в памяти при мысли о Центральном вокзале, — он прямиком направился к гигантским часам. Дрейк заметил стоящего под ними Салли, но тот отвернулся и смотрел на лестницу на другой стороне терминала — вероятно, думал о сцене с детской коляской из «Неприкасаемых» Де Пальмы, которая была данью уважения русскому фильму «Броненосец «Потёмкин». Они несколько раз проходили через Центральный вокзал вместе, и каждый раз Салли считал своим долгом рассказать ему про эту лестницу.
Виктор заметил его приближение и оживился, стряхивая с себя оцепенение. Судя по затравленному взгляду, Дрейк решил, что, возможно, он думал всё-таки не о старых гангстерских фильмах.
— Нейт, — сказал Салли. — Спасибо, что приехал.
— Я и так был в пути. Просто сделал крюк, — ответил Дрейк. Их общение в основном состояло из дружеских подколок, но на этот раз он подумал, что легкомысленный тон, пожалуй, неуместен. — Что происходит, Салли? Ты сказал «убийство». Один взгляд на тебя, и я готов поспорить, что речь идёт не о каком-то уютном детективчике.
Салли нахмурился, разглаживая свои седые усы.
— Не похож я на обычного весёлого себя, да? Пожалуй, нет. Но ты и сам выглядишь, мягко говоря, хреново, так что, может, не стоит судить.
Дрейк вскинул брови.
— Тоже рад тебя видеть.
Усталая улыбка коснулась лица Салли, и в его глазах на миг появился обычный озорной огонёк, но затем улыбка угасла, и взгляд его помрачнел. Он кивнул в сторону ряда арочных проёмов, которые вели в туннели и к платформам.
— Пойдём. Нам сюда, — сказал он.
Дрейк последовал за ним, не задавая больше вопросов. Если у Салли и был определённый способ, которым он хотел преподнести ответ, Дрейк ему подыграет. Он заслужил и это, и даже гораздо большее, за годы их дружбы. Нейт внимательно изучал Салли, пока они спускались по лестнице на нижний уровень. Выпивоха и неисправимый бабник, он, как всегда, выглядел так, будто ему было бы уютнее играть в азартные игры в Гаване 1950-х, чем иметь дело с Америкой двадцать первого века. Его седеющие волосы были слегка взъерошены, а тёмные круги под глазами говорили о том, что прошлой ночью он почти не спал. На нём была коричневая кожаная куртка-бомбер поверх одной из его гуаябер — льняных рубах, популярных в Латинской Америке и на Карибах. И рубашка, и брюки цвета хаки были помяты, что указывало на то, что он носил ту же одежду со вчерашнего дня.
Прошло почти два месяца с тех пор, как Дрейк видел Салли в последний раз, но они говорили по телефону меньше недели назад, и тогда ничто не предвещало беды. Хотя убийство обычно не предупреждает о себе.
Салли провёл его через зал нижнего уровня мимо арочных входов в лабиринт подземных железнодорожных туннелей, пока наконец не свернул в один из них и не спустился по дюжине ступеней к платформе. Во тьме потолка над ними ненадёжно мерцали лампы. Грохот поездов, как близких, так и далёких, создавал ощущение, что в любой момент мир может развалиться на части. Этот шум напомнил Дрейку, как в детстве он считал секунды между ударами грома, пытаясь определить, как далеко гроза и не метит ли молния в его сторону.
На платформе их не ждал никакой поезд. Дрейк отчасти ожидал, что они вот-вот отправятся в путешествие, но если так, то, очевидно, не таким способом. Пути были пусты, а сама платформа выглядела заброшенной, за исключением жёлтой полицейской ленты, которой был оцеплен её дальний конец. Дрейку не нужно было спрашивать; теперь он знал, куда они направляются.
Через две платформы от них, лязгая и выпуская пар, стоял поезд, ожидая несколько запоздавших пассажиров, торопливо бежавших вдоль вагонов. Проводник стоял у двери, подгоняя их. Мужчина взглянул на Дрейка и Салли. Когда-то он бы просто занялся своим делом — Нью-Йорк был именно таким городом, — но после 11 сентября всё изменилось. Салли тоже это знал, потому что остановился у полицейской ленты, не делая попыток пройти дальше. Они и так вызывали достаточно подозрений, находясь здесь без всякой видимой причины. Дрейк подумал, что проводник, возможно, примет их за детективов в штатском, но тут же понял, что для этого они, вероятно, слишком просто одеты. А если бы он мельком увидел гуаяберу под курткой Салли, то сразу бы понял, что они не копы. Большинство полицейских держали свои причуды при себе.
Стоя у полицейской ленты, Салли вытащил сигару из внутреннего кармана куртки. Он не особо жаловал правила, но зажигать её не стал — просто зажал между губами и с минуту задумчиво катал её зубами. Дрейк никогда не знал его как человека, склонного к долгим размышлениям.
— Ты начинаешь меня немного пугать, Салли. Может, начнёшь с того, что скажешь, кто умер?
Салли ещё мгновение смотрел на точку за полицейской лентой, а затем вынул сигару изо рта и повернулся к Дрейку.
— Эту платформу закрыли со вчерашнего вечера. Пришёл поезд из Коннектикута, у него была куча остановок по пути, — а когда он ушёл, на платформе остался старый дорожный сундук. В основном люди садились на поезд, уезжая из города, но были и те, кто прибывал. Один из проводников запомнил этот сундук и двух мужчин, сидевших рядом с ним. Он предположил, что это они его принесли, но не особо к ним присматривался. Тёмные пальто — вот и всё, что он помнит.
Салли покачал головой, его глаза сузились от досады.
— Подумай об этом, Нейт. В этом сундуке могло быть всё что угодно. Он мог быть набит семтексом или ещё чем. Можешь представить, как такой объём взрывчатки сдетонирует под городом? Мы так зациклились на самолётах, но никто не обращает внимания на…
Он замолчал, переводя дух. Виктор выглядел скорее злым, чем скорбящим, но Дрейк достаточно хорошо знал Салли, чтобы видеть, что он чувствует и то, и другое.
— Значит, сундук
