Цветочная сеть - Лиза Си
В итоге Гарднер и Сунь вычислили закономерность: Гуан и Цао ездили в Лос-Анджелес в первый и третий вторник каждого месяца. Цао Хуа следовал расписанию даже после смерти Хэнлая: в первый вторник февраля, спустя всего два дня. Интересно, кто-нибудь займет место Цао? И с какой целью? Кэмпбелл позвонил старому другу, который работал на таможне в аэропорту Лос-Анджелеса, и договорился, чтобы там дежурила группа, когда прилетит самый ранний рейс из Китая.
Впервые с тех пор, как Дэвид сел в вертолет до «Пиона», расследование продвигалось понятным ему образом. Питер схватывал идеи Кэмпбелла и Гарднера буквально на лету. Три представителя совершенно разных культур быстро нашли общий язык. Когда они подшучивали друг над другом, споря о лучших моделях оружия и техники, Дэвид даже пожалел, что Кэмпбелл и Гарднер не составили ему компанию в Китае: им наверняка удалось бы сломать лед в общении с тамошними коллегами,
Но потом ему пришло в голову, что тут сработал пресловутый фактор «своего поля»: Дэвид был дома, в окружении собственных наработок и привычных помощников: Он понимал, как работает система правосудия в Лос-Анджелесе. Наконец-то он сможет действовать, а не просто реагировать; преследовать врагов, а не бежать от них, быть наблюдателем, а не объектом наблюдения. И пусть только ему попробуют солгать: он задействует все силы прокуратуры США. Говоря словами Хулань, он забросит цветочную сеть и поймает в нее все, что окажется в пределах досягаемости.
В два часа дня, когда у следователей от волнения и усталости уже начала кружиться голова, они снова загрузились в микроавтобус и поехали за несколько кварталов в отель «Билтмор». Дэвид проводил китайских агентов до стойки регистрации. Пока Хулань заполняла необходимые бланки, Питер разглядывал фойе отеля: огромные букеты свежесрезанных цветов, пышные ковры, по которым так приятно ходить, широкую лестницу, потолки с ручной росписью. Дэвид напомнил, что ждет их через два часа, а пока у них есть время немного вздремнуть и привести себя в порядок, прежде чем отправиться на первую из экскурсий, организованных Кэмпбеллом.
Затем фэбээровец отвез Старка домой. Дэвид чувствовал себя сосредоточенным и очень бодрым. Он переоделся в спортивный костюм и пробежался вокруг водохранилища. Затем принял душ, надел брюки цвета хаки, чистую рубашку и кашемировый свитер и поехал в «Билтмор», чтобы присоединиться к остальным.
Пока Кэмпбелл вел микроавтобус на запад, в сторону пляжа, Питер возился с камерой и оживленно болтал с Гарднером. Дэвид и Хулань сидели в последнем ряду. Хулань тоже успела переодеться и была теперь в расклешенной персиковой юбке и вышитой блузе из кремового шелка. Как и недавно в самолете, у Дэвида перехватило дыхание от ее близости.
В районе Венис Кэмпбелл свернул на боковую улицу и остановился перед домом 72 на Маркет-стрит, в одном квартале от океана. Он припарковал машину у ресторана и, вручая ключи служащему, предупредил:
— Мы пойдем прогуляемся, пока солнце не зашло, а потом вернемся поужинать.
Когда они стояли вместе на тротуаре, Дэвид обратил внимание, каким чужаком выглядит здесь Питер в деловом костюме из полиэстера в клетку и вязаной безрукавке. Дэвид внезапно забеспокоился, как бы не потерять Питера, но Кэмпбелл опередил его:
— Следователь Сунь, это очень важно: держитесь рядом. Хорошо? Если вы заблудились, вспомните, где мы оставили машину, и вернитесь туда. Понятно?
— Дун, дун[50], — с энтузиазмом закивал Питер, переходя на китайский.
— Не отбейтесь от группы, — настаивал Кэмпбелл. — Это очень важно.
— Дун, дун.
— Он вас понял, мистер Кэмпбелл, — сказала Хулань.
— Хорошо, тогда пойдемте.
Они добрались до берега и повернули налево. Воздух казался чуть ли не целебным после ледяного холода Китая. Они попали на пляж в идеальное время суток. Толпы людей, выбравшихся сюда на выходные, разъехались по домам, но на дорожках вокруг пляжа еще кипела жизнь: тусовались рэперы, прохаживались бродяги, девушки в бикини катались на роликах, а парни носились на велосипедах. На лотках под открытым небом продавали футболки, солнцезащитные очки, сандалии, пляжные сумки и сарафаны.
Пока они гуляли — агенты ФБР ушли вперед с Питером, — Хулань взяла Дэвида под руку. Ему даже не верилось, что она отважилась так вести себя на публике. Он посмотрел на Хулань и снова удивился тому, как она изменилась всего за несколько часов. Оставаясь по-прежнему прекрасной, она держалась совершенно спокойно и разительно отличалась от той настороженной Хулань, которая встретила его в Пекине.
В районе старого павильона пляжа Вениса променад расширился, и людей стало еще больше. Дэвид вывел спутников подальше от толпы, чтобы полюбоваться закатом над мерцающим горизонтом. На обратном пути к ресторану Питер метнулся к лотку с обувью и вернулся с двумя парами ботинок.
— Натуральная кожа! — воскликнул он недоверчиво. — Дешевле, чем в Пекине.
Затем он приобрел солнечные очки, а Хулань купила платье с цветочным рисунком. Китайские гости останавливались у каждого прилавка, чтобы поглазеть на богатый выбор футболок и узнать цены. Наконец Хулань приобрела комплект из трех футболок за десятку, но Питер ее перещеголял, удивив всех: он умудрился сторговаться с женщиной, говорившей в основном по-испански, и получил три футболки за семь с половиной долларов.
Они вернулись в ресторан как раз к тому времени, когда был забронирован столик.
— У нас есть отдел протокола, — сказал Кэмпбелл, — и они изучают ваши обычаи.
Питер снова стал серьезным, но мгновенно повеселел, когда Кэмпбелл заявил официанту:
— Нам нужно выпить. Принесите бутылку скотча, ведерко со льдом и несколько бокалов. Дальше я сам.
Затем Джек, рисуясь, наполнил бокалы, раздал их всем и поднял свой:
— Если я не ошибаюсь, нужно говорить ганьбэй, что означает «до дна!».
— Ганьбэй!
— Ганьбэй!
— До дна!
Второй раз наполняя бокалы, Кэмпбелл добавил лед, но из-за смены часовых
