Цветочная сеть - Лиза Си
Пройдя через вращающиеся двери в вестибюль, Дэвид увидел Хулань. Сам он остался в том же костюме, что и утром, но ей, видимо, удалось заскочить домой переодеться. Сейчас на Хулань было шелковое ципао[34] цвета фуксии с высоким воротником в традиционном китайском стиле. Над правой грудью от горла до подмышки тянулись плетеные застежки, ткань обтягивала гибкое тело. Лавандовое пальто инспектор Лю перекинула через руку.
Дэвид последовал за Хулань через вестибюль и дальше по коридору. Миновав несколько закрытых дверей, они свернули в другой коридор и оказались в зале для дискотек. В центре потолка медленно вращался зеркальный шар, отбрасывая блики на танцующие пары; гремела песня на английском. Хулань взяла Дэвида за руку и потянула на танцпол. Держась на некотором расстоянии, они начали медленно покачиваться, перенося вес с ноги на ногу. Хулань казалась неуклюжей, хотя Дэвид помнил ее совсем другой. Но, оглянувшись, он заметил, что все танцоры двигаются неловко. Женщины в мини-юбках или узких джинсах и мужчины футболках, джинсах и кожаных куртках держались на безопасном расстоянии от партнера. Их резкие движения не попадали в такт музыки.
Песня подошла к концу. Пока звучали редкие аплодисменты, Хулань склонила голову к Дэвиду и заговорила достаточно громко, чтобы он услышал:
— А вот и наши принцы и принцессы. Тайцзы, как мы называем их по-китайски. Видишь того парня? — Дэвид проследил за ее взглядом. — Он был на одной из фотографий в квартире Хэнлая. А вон ту девушку? — Дэвид посмотрел через зал на молодую женщину, сидящую за столом с высоким стаканом зеленоватого напитка. — Она тоже есть на снимке.
— Ты их знаешь?
Хулань кивнула, и тут из динамиков загремела новая песня. В такт музыке пульсировали вспышки света. Австралийский диск-жокей принялся выкрикивать в микрофон поощрительные реплики, а дым-машина выпустила клубы прохладного белого тумана, который пополз по полу. Дэвид с Хулань потанцевали еще с минуту, после чего Хулань медленно направилась туда, откуда они пришли. Дэвиду стало легче, когда они вернулись с танцпола на ковер. А еще большее облегчение он испытал, когда Хулань села за один из маленьких столиков возле танцпола. У него мелькнула мысль, что Хулань выглядит просто потрясающе, и в тот же момент он осознал, что они сидят у всех на виду. Она нарядилась не для него, а чтобы привлечь к себе внимание. И выбрала тот столик, который отовсюду просматривается.
Стратегия Хулань возымела желаемый эффект. К их столу подошла девушка-администратор и пригласила следовать за ней. Они вернулись назад по коридору к вестибюлю и остановились у одной из закрытых дверей. Администратор замялась. Хулань не проронила ни слова. Наконец девушка открыла дверь, и они втроем вошли в небольшой зал. В воздухе висел сигаретный дым, но запах американского табака перебивали острые ароматы духов и тяжелый дух крепких спиртных напитков. Парень, который пел в центре, внезапно умолк, все разговоры в зале стихли.
Администратор тихонько вышла, закрыв за собой дверь. Даже в полумраке Дэвид видел, что все уставились на них. Тем не менее Хулань молча ждала. Наконец мужчина, с головы до пят затянутый в кожу, встал, пересек зал и сказал по-английски:
— Инспектор Лю, я вижу, вы привели с собой американского адвоката. А мы-то гадали, когда вы придете навестить нас.
— В Пекине нет секретов, — заметила Хулань. — Ветер здесь гуляет даже сквозь стены.
Парень засмеялся, и к нему присоединились остальные.
— Я Во Юнь, — пробасил молодой человек, стукнув себя кулаком в грудь.
— Я в курсе, — кивнула Хулань.
Во Юнь и его товарищи снова засмеялись.
— Никаких секретов, верно, инспектор? Вы знаете нас. Мы знаем вас. Здесь собрались только друзья.
— Мы пришли поговорить…
— Хорошо. Присоединяйся к нам. Садитесь сюда… — Во Юнь схватил Дэвида за руку и потянул к мягкой красной скамье, тянущейся вдоль стены по периметру зала. — Что будете пить? Могу предложить апельсиновый сок и «Реми Мартин». Между прочим, сто пятьдесят долларов США за бутылку.
Теперь, когда глаза Хулань привыкли к полумраку, она рассмотрела около двух десятков молодых людей и девушек чуть за двадцать, которые собрались за столом. В пепельницах высились горы окурков. Низкие лакированные столики были уставлены множеством бутылок бренди и коньяка, графинами со свежевыжатым апельсиновым соком и бокалами.
Тайцзы много улыбались и охотно смеялись, когда их «вожак» шутил. Многие щеголяли часами «Ролекс» и пейджерами, и по крайней мере двое разговаривали по мобильным телефонам. Здесь сидели самые молодые из красных принцев и принцесс: испорченные богатые детишки, но продвинутые. Обведя взглядом зал, Хулань вспоминала, кто они и чем занимаются. Некоторые, конечно, не работали вообще. Другим предоставили тепленькие местечки — директор фабрики, управляющий международной гостиницей, заместитель главы банка, председатель художественного фонда.
И снова Хулань подумала, что Дэвид вряд ли понимает, на кого сейчас смотрит. Он, вероятно, видел невинные лица безобидных детей, которые тратят карманные деньги. Он даже не подозревал, какой властью обладают эти дети, какие суммы они получают просто за то, что родились именно в этой семье. Например, вон тот молодой человек брал с американских бизнесменов до 100 тысяч долларов США за аудиенцию у отца. Девушка справа от Дэвида носила браслет, который стоил больше дохода крестьянской семьи за целое поколение.
Между Дэвидом и Бо Юнем сидела Ли Нань, чей дед служил в ЦК. Китайская пресса относилась к внучке одного из коммунистических вождей не слишком доброжелательно. Ей приписывали состояние в 20 миллионов долларов. По слухам. Ли Нань владела большой коллекцией американских порнографических видеокассет, с помощью которых соблазняла невинных юношей. Еще она любила купаться в шампанском и держала парк классических автомобилей, но по городу предпочитала рассекать на белом лимузине.
Недавно Хулань слышала от коллеги-следователя историю о том, как Ли Нань заказала «императорский банкет» с дорогими деликатесами — верблюжьим горбом, носом лося и медвежьей лапой. Коллега Хулань особенно восторгался медвежьей лапой —
