По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев
Склоны долины Узбоя не были голые; на них росли разные кусты, жидкая трава, попадались деревья саксаула, тамариска (гребенщика или, по-туркменски, юлгана), который по своему облику несколько напоминает тую и цветет розовыми кисточками, любит почву, богатую солями, и хорошо растет на солончаках. Обходя берега Узбоя, я в одном месте нашел в песке гнездо какой-то птицы и в нем свежее яйцо, немного меньше куриного. Это была приятная находка, так как с провизией у нас было плохо. Запас, взятый из города, кончился, а по дороге мы не встретили никаких людей, и у колодцев также никого не было. Приходилось довольствоваться чаем, сухарями и плохим рисом. Я надеялся, что в озерках Узбоя живет какая-нибудь рыба, но оказалось, что эта горько-соленая вода совершенно безжизненна.
На колодцах Игды мы провели целый день; эти колодцы были в трех разных местах крупных излучин, которые в этом месте делало русло. Они были вырыты не в самом русле, а на террасах берега, сложенных третичными породами, из которых и высачивалась вода (рис. 18). Вблизи нижнего из колодцев я заметил остатки фундамента какой-то постройки, а за водопадом, расположенным ниже этого колодца, у самой тропы в Кызыл- арват, небольшое кладбище с надмогильными обтесанными камнями. Приходилось думать, что на Узбое когда-то было оседлое население, хотя и небольшое, так как земли, удобной для садоводства и огородничества (не говоря о пахотной), было мало.
Рис. 18. Карта Балканского Узбоя от Бала-ишема до Ян-аджи (из описания Узбоя А. С. Кесь)
Осмотрев долину и уступы — прежние водопады в русле Узбоя — на протяжении излучин в районе колодцев Игды, мы на следующий день направились на север, вверх по течению, спрямляя извилины через пески. По руслу вместо соленых озерков здесь расстилался такыр, т. е. твердая глинистая ровная площадь; ширина русла достигала 200 м. В его правом берегу местами обнажались третичные породы, и в одном месте мы снова заметили кладбище. Здесь к этому берегу подошла караванная дорога из Хивы, которая от колодцев Бала-ишем выше по Узбою идет прямо через пустынное плато Каплан-кыр на юго-запад к колодцам Игды, спрямляя огромную излучину русла на юг, содержащую колодец Куртыш. От правого берега Узбоя к чинку (обрыву) этого плато расстилается каменистая равнина, в которую врезаны овраги. Широкий такыр на дне русла имеет наклон вверх по течению. Влажная глина его поверхности, заросли камыша и тамариска доказывают, что весенние дождевые воды собираются на более низких местах такыра.
В урочище Ак-яйла я заметил на левом берегу Узбоя, представлявшем обширный такыр, признаки ирригационного устройства местности, очевидно для ее возделывания под какие-либо культуры. Это была квадратная яма возле русла, площадью 4X4 м, окаймленная глиняным валом; в стенке ямы, обращенной к руслу, был виден плоский свод, а под ним остатки гончарной трубы. От ямы перпендикулярно к Узбою в глубь такыра шел прежде желоб из обожженного кирпича, от которого сохранилась небольшая насыпь, обильно усыпанная обломками кирпича. Длина желоба достигала километра. Вокруг ямы на небольших холмиках также были разбросаны кирпичи. Приходится думать, что в то время, когда по Узбою текла вода реки, яма представляла водоем, в который через трубу вода поступала из реки. Из водоема посредством черпального колеса с кувшинами (до сих пор употребляемого во многих странах для этой цели и приводимого в движение силой людей или животных) вода выливалась в главный желоб и растекалась по такыру, представлявшему сад или пашню. Водоем возле реки нужен был потому, что в реке было довольно сильное течение, преодолеть которое для забора воды колесом было бы трудно.
В нескольких километрах выше этого места на Узбое находится колодец Куртыш, куда пришлось итти из Ак-яйлы, где пресного колодца нет, а водоем, конечно, давно уже высох и наполовину засыпан. Возле Куртыша русло снова представляло несколько уступов бывшего водопада; оно было менее глубоко врезано и окаймлено большими такырами и отдельными песчаными холмами. Под одним из уступов русла было небольшое озерко, вернее лужа с пресной водой, судя по отсутствию кристаллов гипса и по тому, что на нем плавала утка. Последняя была заманчивой дичью. Но моя двустволка на Аму-дарье пострадала, лишившись почти всего приклада, и по дороге к Узбою я не мог стрелять зайцев. Все-таки я решился выстрелить, примостился за кустом на краю лужи и спустил курок. Отдача ружья была так сильна, что я упал навзничь, выронив ружье. Но утка была добыта и сделала наш ужин более питательным.
После ночлега у колодца Куртыш мы пошли дальше вверх по Узбою, который становился все менее живописным; его русло врезано здесь уже неглубоко в почву степи, покрытой невысокими грядами и буграми песка, нанесенного из области грядовых песков на юге. Почва степи состоит из дресвы третичных известняков и мергелей, залегающих на глубине 0.3–0.6 м. На степи встречаются такыры, а также ложбины, рытвины и впадины, врезанные в эти породы. Очевидно, вследствие малого врезания русла Узбоя вода во время половодья не умещалась в нем и заливала эту степь. На степи правого берега видны были столовые холмы с ровной поверхностью и пологими склонами; они в совокупности составляли плато Каплан-кыр и состояли из тех же третичных отложений. Ровную поверхность их составлял толстый пласт более твердого известняка, подстилаемого более мягкими мергелями, а на склонах видны были разбросанные глыбы этого известняка. Я впервые видел такие формы и объяснил их действием морского прибоя того времени, когда Арало-Каспийское море еще заливало эту степь. Позже я увидел подобные же формы во многих местах Монголии и понял, что это формы выветривания и размыва в сухом климате пустыни, на которые всегда распадается окраина столовой возвышенности, сложенной из горизонтально залегающих пластов горных пород с чередованием более мягких и более твердых, причем последние обусловливают возникновение таких форм.
На половине пути между колодцами Куртыш и Бала-ишем на левом берегу Узбоя видны развалины Талай-хан-ата: на небольшом холме полуразрушенные стены большого четырехугольного здания
