Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский

И кто нам, спрашивается, запрещает усовершенствовать наше видение процесса мирообразования, вернее, сообразовать его с данными современных нам наук и, скажем, в первом дне Творения видеть устроение духовного и материального миров («неба» и «земли»), проникновение в новосозданный мир благодати и природных энергий (духовного и материального света), сотворение времени как такового (отделение света от тьмы), то есть космогонические процессы, предшествующие так называемому Большому взрыву; во втором дне – возникновение космического пространства (отделение «тверди» от «вод», то есть сам Большой взрыв); в третьем дне – оформление космоса; в четвертом – возникновение планетных систем; в пятом – изведение первых эшелонов жизни; в шестом – появление высших животных и человека? При этом, как мне представляется, мы не только не погрешим против христианской догматики, а укрепим ее большим созвучием с развивающимся научным знанием, с которым эта догматика уже давно вступила в досадный диссонанс – не по духу и даже не по букве своей, а, скорее, по устарелому произнесению и написанию некоторых положений, которые давно уже пора освежить в творческом потоке религиозной мысли.

Живое богословие – то есть, такое богословие, которое не сотворило из себя кумира, не одеревенело в догматическом истуканстве, не фетишизировало Священное Писание и Священное Предание, а, почитая себя тварным продуктом, неуклонно изменяется, ощущает необходимость этого тварного изменения и духовного совершенствования, памятуя, как Бог ото дня ко дню совершенствовал творимый мир и человеку заповедовал совершенствовать себя, – такое богословие, я уверен, не только не будет противоречить эволюционному мышлению, но может и обязано направить его в более четкое онтологическое русло, дополняя «общую теорию эволюции», вернее укрепляя ее многими мыслительными «краеугольными камнями», из которых сейчас укажу лишь на два:

1. Представление о Творце как о Поэте и о мире – как о поэме. «Посему, – учил Василий Великий, – мудрый Моисей, желая показать, что мир есть художественное произведение, подлежащее созерцанию всякого, так что через него познается премудрость его Творца, не другое какое слово употребил о мире, но сказал: в начале сотвори»29. С таким онтологическим основанием мы, я надеюсь, намного ярче и отчетливее увидим в эволюции не просто филетическое движение, филогенетическое произрастание и размножение, но явственный креатогенез, творческое развитие и саморазвивающееся творчество, которое видят и которым восхищаются все крупные ученые, биологи и геологи, палеонтологи и астрофизики.

2. Представление о неких особых, как бы краеугольных моментах в истории мироздания, в которых, перефразируя Пушкина, «божественный глагол» касается не только чутких сердец, но звучит во всеуслышание, творит и повелевает всей природе. И именно тогда, когда он в Библии звучит особенно громко и властно, ученые-эволюционисты, как правило, впадают в состояние наибольшей растерянности и исследовательской беспомощности. Например, в Библии есть два слова для русского понятия «сотворил, создал»: «бара» и «аса». Древнееврейское «бара» употребляется в Шестодневе лишь трижды, и вот смотрите когда: при первоначальном возникновении Вселенной, при появлении жизни на Земле и при явлении первого человека. «Бара», как полагают толкователи, означает «сотворение из ничего». И любой ученый против этого «из ничего» тут же яростно восстанет. Но кроме своей ярости, ничего этому «из ничего» противопоставить не сможет. Ибо из чего произошли космос, органическая жизнь и человек во всей своей духовности, ничего об этом современной науке не известно. Потому так и нервничает она, что хочет сказать, да не может, ибо все заглушил Божественный Глагол и, может быть, самое научную мысль заглушил раз и навсегда, чтобы не тщилась она исследовать события «бара», эпохи Тайны, а сосредоточилась на моментах истины, явлениях «аса» – «создал из готового материала»; тут истинный садик для науки, тут она может кое-что посадить и нечто вырастить, объяснимое для себя и съедобное для своих духовных гостей.

А тот, кто желает не только вкушать от научной истины, но и сострадать художественной правде, причаститься религиозной Тайне, тот должен научиться воспринимать жизнь и впитывать в себя человеческое знание непременно полифонически, слыша все гармонические голоса, логические, поэтические и мистические. Каждый скрипач, придя на концертное исполнение Девятой симфонии Бетховена, имеет право слушать только партии скрипки. Но утверждать после такого одностороннего прослушивания, что слышал и знает всю Девятую симфонию…

II. Клио30

§ 84

«Единство развития», по Тейяру, или историчность жизни.

Жизнь исторична. С этим утверждением, полагаю, почти все согласятся. Но как только я начну развивать данное положение, число соглашающихся со мной начнет убывать. Кто-то согласится допустить историчность лишь при условии ее цикличности. Кто-то заметит, что, в строгом смысле, историчность присуща лишь человеческой жизни, а жизнь, скажем, животных, вернее, зоогенез, биогенез – это нечто фундаментально отличное. Тем паче, какая такая историчность может быть у камня? Да, Вернадский говорит о возникновении биосферы из геосферы, ноосферы – из биосферы, но ведь у всех этих сфер особое время и, стало быть, своя собственная история. Это-то меня всегда и смущало в «общей теории эволюции», ее, если угодно, удельная обособленность: от зарождения жизни и до возникновения человека – вот, дескать, наш удел, а что было до и что началось после — не наше дело, пусть им занимаются астрономы, геологи, историки.

Тем самым разрывается единый шестоднев, и каждый ученый только свой день исследует, и в каждой науке семь пятниц на неделе (или семь четвергов, семь сред, семь суббот). Мне иногда кажется, что Борис Пастернак именно об «общей теории эволюции» написал, вложив в уста шекспировского Гамлета скорбно-поэтическое:

Порвалась дней связующая нить.

Как мне обрывки вновь соединить?

Придется соединить, дорогие мои, если мы действительно хотим философски осмыслить эволюцию.

По крайней мере, уже сейчас о трех вещах стоит договориться.

Первое. Историю Космоса, историю Земли, историю жизни на Земле, историю человека и историю человеческой мысли надо представлять себе как единый процесс, как Универсальную историю, единый континуум бытия. Так поступают все более или менее оформленные религии. Так вынуждены мыслить все великие философы, от «примитивиста» Аристотеля до «классика» Гегеля и «модерниста» Шопенгауэра, а кто уклоняется от этого требования, тот не создает устойчивой философской системы.

Последнее время если не шестодневно, то двудневно или трехдневно предлагают мыслить и самые вдумчивые ученые-эволюционисты, понимающие, что одной пятницей жизнь не исчерпывается, что некоторые события четверга, похоже, обусловливают то, что мы наблюдаем в пятницу, а сама пятница, может быть, прежде всего интересна тем, что чуть ли не целиком ушла на подготовку к субботе. По меньшей мере, нельзя отрывать от биогенеза